Она вспомнила маленькие порезы на верхней части туловища Лидии. Всего пятьдесят три, четырьмя разными ножами. Хирург разбирается в ножах. Было ли это упреком в сторону общества, которое недооценивало его из-за этой профессии?

Затем была еще жена Дэлтона, которая бросила его ради другого мужчины. Кендра ни на секунду не поверила, что Дэлтон не знает, как умерла его жена. Так зачем ему врать об этом? Только если это он убил ее. Она могла быть его первой жертвой, запустившей серию убийств. И по времени все совпадало.

Кендра перешла к Харрису. Он был наименее приятным из всех подозреваемых, и он открыто выражал свое презрение к проституткам. И, кроме того, свое пренебрежение по отношению ко всем женщинам. Высокомерный придурок.

Как и в случае с Дэлтоном, Кендре было немного известно о прошлом викария, кроме того факта, что его отец был графом, который переживал трудные времена. Как выразилась Ребекка? «Обнищал и задолжал всем, кому можно». Это должно было быть ударом для эго Харриса. Ему пришлось жениться на женщине, которая была ниже его по происхождению, заниматься работой, которая пусть и была приемлема для младших сыновей из аристократических семей, но которую он все же не выбирал.

Здесь тоже хронология событий была интересной. Он вступил в неравный брак примерно за год до того, как начали пропадать проститутки. И молодую служанку убили на улице, где они с женой жили в Лондоне. Была ли эта служанка первой жертвой? Импульсивный акт, призванный снять напряжение, которое росло в нем из-за этого брака? И тут, возможно, ему вдруг понравилось. Это было возможно.

В этом и была проблема. Любой сценарий представлялся возможным, каждый подозреваемый мог быть убийцей.

Кендра изучала грифельную доску и снова почувствовала это странное легкое ощущение в затылке. Кто-то что-то такое сказал… что? Она не могла ухватиться за эту мысль, она от нее ускользала, как и всегда.

Свежий воздух. Вот что ей было нужно. Она могла заодно прогуляться до хижины Томаса, ведь ей все равно нужно было поговорить с ним еще вчера. Он был последним, кто видел Роуз. Может, он видел, как кто-то шатался неподалеку.

Когда Кендра подошла к двери, та резко открылась, и из нее появился Алек. Он удивился, когда увидел ее.

– Мисс Донован. Я надеялся, вы еще спите. Вам удалось заснуть?

– Да, я поспала достаточно. А вы?

– Пару часов. Мы планируем возобновить поиски в течение следующего часа.

Она кивнула.

– Хорошо. Я собираюсь поговорить с Томасом о событиях вчерашнего дня.

Алек схватил ее за руку, гневно уставившись на нее.

– Вы что, с ума сошли? У вас что, нет чувства самосохранения? Я не позволю вам слоняться по лесу одной, когда где-то по близости бродит убийца!

– Я могу позаботиться о себе.

– Черт возьми. Вы выглядите как те жертвы, мисс Донован! Вы это осознаете?

Где-то глубоко внутри она это понимала. Но она пожала плечами.

– Ростом и цветом волос и глаз, да. Но я старше. Я не подхожу под его тип.

– Он уже нарушал правила игры!

– Я не беспомощная пятнадцатилетняя девчонка. Я могу постоять за себя!

Хватка Алека стала сильнее, как будто он хотел ее этим образумить.

– Вы не сможете защититься от свинцовой пули.

– Ружья не в его вкусе. Ему нравится обвивать шею жертвы своими руками. Ему хочется вызвать панику, ужас. Ему хочется видеть, как жизнь покидает их глаза.

– Если это ваша попытка успокоить меня, то у вас получается из рук вон плохо!

– Я собираюсь поговорить со скитником. Если хотите, можете идти со мной.

– Пойду. – Он отпустил руку. – Захватите свой спенсер, мисс Донован. Там прохладно.

* * *

Скитник открыл дверь в ответ на стук Алека. Его глаза были прикованы к маркизу, и Кендра разглядела в них проблеск страха.

– Ваша светлость. – Он нервно облизал губы. – Эм, чего вам угодно?

– Нам нужно поговорить с вами, Томас, – ответила Кендра.

Он снова обратил свой взгляд к ней.

– Я помогал искать служанку вчера вечером.

– Да. Я слышала. Мы можем войти?

Он колебался, но они понимали, что он не откажет им в этой просьбе. Только не маркизу Сатклиффу.

Когда Томас отошел назад, Кендра быстро оглядела тусклую комнату. Все было так, как она помнила, кроме того что занавески были сняты с окон, хотя эти окна были так заляпаны грязью, что серый свет пасмурного дня с трудом проникал внутрь. Она заметила, что наркотические принадлежности больше не были разбросаны на полу, а свалены на столе вместе с грязной посудой и кисточками. Запах был тот же: смесь пота, скипидара и красок, которую разбавлял дым от камина.

Алек задержался в дверном проеме, выражение его лица выражало отвращение. Его трудно было в этом винить, на улице воздух был посвежее.

– Вы немного нарисовали, – заметила Кендра. Она подошла к мольберту. Полотно было все еще закрашено голубым. Белая женская фигура в центре приобрела более резкие очертания, стала более объемной, но все еще была безликой.

– Искусство требует жертв, – пробормотал он, пытаясь не встречаться с ней взглядом.

– Само собой. – Она обошла мольберт. Места было так мало, что ее бедро задело один шкафчик, потревожив принадлежности для рисования на его запачканных полках. Она придержала их рукой. – Нам нужно поговорить с вами о Роуз. Она вчера сделала вам бутерброд.

– Я ничего не знаю.

– Вы ходили на кухню. С кем вы разговаривали?

Он нахмурился.

– С Кухаркой. Я попросил какой-нибудь еды. Она сказала маленькой служанке дать мне хлеба и сыра.

– Вы ждали на кухне, пока она готовила?

– Нет. Я подождал снаружи.

– То есть Роуз вышла на улицу, чтобы передать вам бутерброд?

– Ну да.

– Вы говорили с ней?

– Она сказала, что графиня устраивает полдник в саду. Ей нужно было там помогать.

– Пока вы говорили, вы заметили кого-нибудь рядом с вами?

– Кого?

– Не важно. Любых людей.

Томас пожал плечами.

– Пару садовников.

– С чего вы взяли, что это были садовники? Вы их узнали?

– Нет. Я… я не знаю. Это могли быть и конюхи, думаю.

– Они стояли группой или отдельно друг от друга?

– Я не помню.

– Томас, вы должны подумать об этой девушке, которая дала вам хлеб и сыр вчера. Ей нужна помощь.

– Я ничего не знаю.

– Вы, может быть, знаете больше, чем думаете. Поэтому я и прошу вас подумать. – Кендра сделала паузу, потом спросила его: – Вы были в лесу в прошлое воскресенье? Викарий сказал, что видел вас.