Мы с Джо переглянулись. Бедняга. Разве не сделал он все, что требуется? Трудился, себя не жалея. Создал дом. Растил детей. Даже что-то скопил на эти самые желанные каникулы. А толку не получается. Где-то что-то идет не так, и держаться становится все труднее.

Мы так и не увидели его лица. У отеля они вышли гуськом раньше нас. Джо покачал головой.

– Только верхушка огромного айсберга, – сказал он. – И движется к титанической индустрии.

Я и не представлял себе, насколько титанической, пока не увидел выставку. Джо пошел показаться на мероприятиях, а я бродил по набитому народом выставочному залу и дивился новейшим приспособлениям и снадобьям для ухода и контроля за грядущей клиентурой, не способной позаботиться о себе и контролировать себя без посторонней помощи. Гидами в лабиринте стендов были старшеклассники, нанятые в местной школе. Они демонстрировали кувшины с длинными носиками, способными ввести питание в самую непроходимую глотку. Показывали, как новыми ремнями фирмы «Велькро» можно усмирить здоровенного мужика не хуже, чем старыми громоздкими наручниками с пряжками. Нам предлагали испытать новые моченепроницаемые матрасы и указывали на связывающие кроватную раму шурупы с головками без шлицов, «чтобы шизы не сшушарили шурупы».

Были неразрываемые пижамы с мягкими рукавичками, чтобы страдалец от галлюцинаций не мог вырвать соблазняющий его глаз[255]. Были амортизирующие шапочки для неуклюжих, одноразовые мундштуки на ремешках для грызущих язык, запирающиеся макси-памперсы для порывистых с недержанием и бессчетное число напоминателей, бибикающих, звонящих, жужжащих о том, что пора принять лекарство.

Большинство стендов обслуживали представители фармацевтических лабораторий, поддерживаемых индустрией. Их экспонаты уступали в эффектности оборудованию. На таблетки и брошюрки не так интересно смотреть, как на удерживающие кресла со встроенными горшками и автоматическими клизмами. Исключением были стенды «Саабо», они привлекали больше всего зрителей. Дизайнеры компании построили полную копию коктейль-холла с пластиковыми растениями, бесплатным арахисом и официантками в мини-юбках. Над баром был большой телевизионный монитор, демонстрировавший продукцию компании в действии. Участники съезда могли есть орешки, выпивать и, крича, как на футбольном матче, наблюдать, как скручивают большого гиперактивного скандалиста и одним уколом делают смирнее мышки. Интересно, подумал я, кто у кого позаимствовал идею – дизайнеры выставки у бегемотского шоу или наоборот.

Беда в том, что, попав в популярный бар «Саабо», ты почти не можешь прорваться обратно сквозь шумную давку. А еще труднее ухватить дармовой напиток. Меня таскало туда и сюда в дымном гаме и в конце концов притащило к запасному выходу в дальней стене. На нем значилось: «Только в чрезвычайных ситуациях». Глаза у меня щипало, в горле саднило, и, сочтя, что моя ситуация как раз такова, я толкнул запорный брус и выглянул наружу. К великому моему облегчению, я получил доступ не только на персональный балкон со свежим воздухом и видом на закат, но и к подносу с невостребованными мартини.

Я протиснулся в большую дверь и услышал, как она захлопнулась у меня за спиной. Я схватился за ручку – но поздно. «Заперлась и ладно, – подумал я, отпустив ручку. – Если пропущу банкет, прокормлюсь оливками».

Я заметил, что эти оливки насажены на красивые серебряные палочки S-образной формы, напоминающие логотип «Саабо». Он же был выведен в красном и желтом цветах на стаканах с мартини, как на груди Супермена. Расправившись с половиной подноса, я поднял стакан за лаборатории «Саабо», несущие крохотные голубые яички просвещения. Помните, как мы думали, что из каждого яичка вылупится в каждой голове херувим и эти птенцы оперятся в Видение Высшего Полета, какого не было в истории человечества? Помните наш заговор, «Саабо»? Вы их сделаете, мы их примем, и нам откроются неохватные дали Видения. А теперь кто остался нести знамена нашего крестового похода? Где теперь голубое знамя Видения Человека? В руках у девчушки, которая видит не дальше, чем писает, и сейчас ее, вероятно, уже утихомирили одним из ваших новейших снадобий и усадили смотреть повтор «Счастливых дней», тоже сравнительно счастливую.

Но, как говорит Джо, – сравнительно с кем?

К тому времени, когда коктейли были допиты и оливки доедены, шум по другую сторону двери значительно уменьшился. Последний стакан в качестве сувенира я положил в наплечную сумку к «И-Цзину» и оставшимся билетам и подергал ручку. В конце концов, стуча подносом в металлическую дверь, я сумел привлечь внимание одной официантки. Она впустила меня и долго извинялась, что не услышала моих сигналов раньше – так галдели, что оглохнешь. Я дал ей поднос и десятку и попросил не волноваться – я и не сигналил раньше.

Бар «Саабо» и вестибюль почти опустели. Все одевались к главному событию дня. Я еще раз подошел к стойке портье и увидел, что моя записка Вуфнеру по-прежнему лежит в ячейке. Новая красотка за стойкой сказала, что народ без конца о нем спрашивает – ей самой даже стало любопытно, куда подевался этот доктор.

У нас в номере доктор Мортимер пытался найти ответ на тот же вопрос. В мятом смокинге с незавязанным галстуком он расхаживал перед телефонным столиком и нараспев говорил в телефон что-то по-немецки. Я заметил, что он слегка пьян. Увидев меня, он прикрыл микрофон ладонью и расстроенно покачал головой.

Джо тоже оделся к ужину – еще более мятый и пьяный. Он сидел на мусорной корзине. Прищурясь, посмотрел на меня.

– Вы обгорели, голова, как свекла, – сказал он и протянул мне бутылочку «Бифитера», из которой пил. – Помажьте голову. Белое вино лучше, но и джин сойдет.

Я отказался, объяснив, что привык употреблять джин с оливками. Джо прикончил бутылочку и опустил между ног в корзину. Она звякнула о другие бутылочки. Он посмотрел на своего начальника, глупо расхаживавшего с телефоном, и запел:

– Нам не страшен Вуфдалак, Вуфдалак, Вуфдалак…

Мортимер понял его и положил трубку.

– Понимаю, вы оба разочарованы, – он вздохнул, – но, может, это и к лучшему. По словам некоторых коллег, наш вурдалак давно потерял клыки. А кому интересно слушать скучное, долгое шамканье? Съезд прекрасно обойдется и без него. У нас на повестке дня «Беллвью ревю», а доктор Бейли Туктер с Ямайки уже вызвался подменить главного докладчика со своей… как он назвал ее, Джо?

– «Терапевтическая пальцевая арфа». Утишает яростную грудь.

Я тоже вполне мог обойтись. Будучи заперт на балконе, я осознал, что принимаю мечтаемое за действительное. Только недоумок мог надеяться, что былые буйные дни Биг-Сура повторятся во флоридской тине. Я перешагнул через ноги Джо и подошел к шкафу, где висел мой серый костюм.

Ужин происходил в элегантном клиновидном зале с кафедрой в вершине. Доктор Мортимер сидел там за головным столом между ведущим Дадли Справником с квадратной челюстью и косматым черным мужчиной в смокинге кораллового цвета. Им подавали первым, поэтому они уже кончили есть. Дадли был трезв и относился к своей роли ответственно: проверял что-то за кулисами, читал записки, просматривал собственные записи, между тем как чернокожий и Мортимер шептались и хихикали, словно расшалившиеся школьницы. На столе перед их тарелками стояла большая деревянная шкатулка, инкрустированная перламутровыми бабочками. Я предположил, что там пальцевая арфа.