– Но сейчас ты можешь рассчитывать на мою помощь. Мы осторожно, постепенно введем Вольеву в курс дела.

– Ладно, попробуем.

Торн подмигнул:

– Обещаю, все образуется. Доверься мне. Это ведь нетрудно, правда?

– Проблема в том, что придется лгать ей.

Он коснулся ее руки – вроде бы случайно, но пальцы убрал не сразу.

– Да, придется. Но ведь это оправдано, это на пользу нам обоим…

Она потянулась, чтобы осторожно снять его руку. Но Торн обхватил пальцами ее кисть – мягко, нежно. Оба застыли на несколько секунд в тишине. Хоури поняла вдруг, что дышит отрывисто, резко. Сердце заколотилось в груди. Ана посмотрела на Торна, сознавая в полной мере, чего хочет – и чего хочет он.

– …Знаешь, я не могу, – выговорила наконец.

– Но почему? – удивился он, словно не мог даже вообразить причину отказа.

– Потому что… – Она отдернула руку. – Потому что не имею права. Я принадлежу другому.

– Кому же?

– Моему мужу.

– Прости. Мне и в голову не приходило, что ты можешь быть замужем. – Он откинулся на спинку кресла – словно отступил прочь. – Не хочу тебя обидеть, но это и в самом деле странно. То ты инквизитор, то вдруг ультра. Ни то ни другое не вяжется с моим представлением о замужних женщинах.

– Я не обиделась.

– Прости за любопытство, но кто он?

– Торн, все очень непросто…

– Пожалуйста, расскажи. Я очень хочу знать! – Он сменил тон, увидев выражение ее лица. – Ана, твой муж мертв?

– Говорю же, это сложно. Мой муж был солдатом, я тоже. Когда-то. Мы дрались на Окраине Неба, в Войнах за полуостров. Наверняка ты слышал о тех заварушках. – Дожидаться подтверждения Ана не стала. – В одном бою мы оба были ранены. Нас в бессознательном состоянии отвезли на орбиту. Там случилась ошибка, меня посадили на другое госпитальное судно. Что в точности произошло, не знаю до сих пор. К тому времени, как ошибка выявилась, я оказалась у Эпсилона Эридана, вблизи Йеллоустона.

– А твой муж?

– Я до сих пор о нем ничего не знаю. Со временем пришла к выводу, что он остался на Окраине Неба. Ему бы пришлось ждать тридцать-сорок лет, даже если бы я сразу села на обратный рейс.

– На Окраине Неба есть технология продления жизни?

– Нет. Вообще.

– Значит, у твоего мужа нет никаких шансов дождаться твоего возвращения?

– Он солдат. Средняя продолжительность жизни в десантных войсках чертовски мала. Да и не было обратного рейса. – Она смахнула навернувшуюся слезу. – Во всяком случае, мне так сказали. С тех пор не было никаких известий о его судьбе. А вдруг он оказался на том же корабле, что и я? Мне могли солгать.

– Считаешь, твой муж жив и находится в системе Эпсилона Эридана?

– Допускаю – конечно, если его туда доставили и он не отправился назад ближайшим рейсом. Но и в этом случае он должен был очень сильно состариться. Я долго пролежала замороженной в Городе Бездны, прежде чем попала сюда. А еще больше времени проспала вместе с Илиа, пока мы ждали прибытия ингибиторов.

Торн молчал с минуту.

– Значит, ты замужем за человеком, которого едва ли когда-нибудь увидишь?

– Теперь понимаешь, почему мне так тяжело?

– Да, – ответил Торн с неподдельным уважением. – Я понимаю. Извини. – Но затем снова прикоснулся к ее руке. – Ана, может, пора оставить прошлое за спиной? Решиться раз и навсегда – и не оглядываться?

Путь до Йеллоустона продолжался гораздо меньше, чем ожидал Клавэйн. Быть может, Зебра усыпила его или разреженный бортовой воздух навеял дрему, но разрыва в последовательности мыслей сочленитель не заметил. Время и в самом деле прошло быстро, почти незаметно. Три или четыре раза Зебра и Манукян тихо и напряженно переговаривались, после чего корабль менял курс – наверное, чтобы избежать встречи с полицией конвенции. Каковой встречи экипаж корабля явно не страшился.

Казалось, Зебра и Манукян избегают схватки, лишь отдавая дань условности или исходя из эстетических соображений, а не из простого желания выжить. Кем бы ни были эти люди, профессионализма им было не занимать.

Корабль далеко – за много тысяч километров – обошел Ржавый Пояс, а затем по спирали спустился в атмосферу Йеллоустона. Планета в иллюминаторах стала огромной, все заслонила собой. Трение об атмосферу окружило корабль неоново-розовой оболочкой ионизированного газа. После долгой невесомости Клавэйн остро ощутил возвращение силы тяжести. Напомнил себе: это настоящее, нормальное тяготение, в каком он не жил долгие годы.

– Мистер Клавэйн, вы когда-нибудь посещали Город Бездны? – осведомилась Зебра, когда торможение в атмосфере закончилось.

– Раз или два. Но давно. Полагаю, именно туда мы и направляемся?

– Да, но куда именно, не скажу. Выясните сами. Манукян, не мог бы ты продержаться на курсе пару минут?

– Как скажешь, Зебра.

Она отстегнула ремни, встала из амортизационного кресла, склонилась над Клавэйном. Полосы на ее коже оказались не татуировкой и не раскраской, а участками с разной пигментацией. Вынула из шкафчика синий металлический контейнер величиной с портативную аптечку. Раскрыла, провела пальцем, словно выбирала конфету из коробки с ассорти. Вынула гиподермический шприц.

– Мистер Клавэйн, я сейчас усыплю вас. Пока будете в отключке, проведу кое-какие невральные тесты, чтобы определить, сочленитель ли вы. А как прибудем на место, вы проснетесь.

– В этом нет необходимости!

– К сожалению, есть. Мой босс очень дорожит своими секретами, он сам будет решать, что именно следует вам сообщить и каким образом… Хм, думаю, я могу сделать укол, не снимая с вас скафандр.

Клавэйн понял: нет смысла пререкаться. Потому закрыл глаза, приготовился. Ощутил холод вторгающейся под кожу струи. Зебра – профессионал, сомнений нет. Опять холод – препарат вошел в кровь.

– Чего же ваш босс хочет от меня?

– Может быть, он и сам еще не знает, – ответила Зебра. – Пока всего лишь любопытствует. А любопытство не порок, верно?

Клавэйн уже приказал имплантатам обезвредить введенный Зеброй препарат. Конечно, сознание будет слегка туманным, пока наркотик не вычистится из крови. Возможен и обморок, но недолгий. Сочленители давно научились бороться с любой химией…

Очнулся он уже без скафандра, в элегантном кресле из кованого черного железа, стоящего на чем-то неимоверно древнем, прочном, объемистом. Понял, что находится уже не на корабле Зебры, а на планете. Сине-серый мрамор под креслом испещряли удивительно разнообразные прожилки, ветвящиеся, завихряющиеся, сплетающиеся, словно газовые потоки в невероятно причудливой межзвездной туманности.

– Добрый вечер, мистер Клавэйн! Как себя чувствуете?