В 455 г. царь осевших в римской Северной Африке вандалов и аланов Гейзерих разграбил Первый Рим на Тибре. А через 21 год после разграбления Ветхого Рима вандалами Западная Римская империя фактически прекратила свое существование. «Сик транзит глория мунди», как говорили в таких случаях древние римляне. Так проходит слава мира.

Придя в себя после разгрома при Недао, уцелевшие сыновья Аттилы собрались на совет и поклялись впредь действовать сплоченно и согласованно. Однако вскоре они опять разделились на группы, возглавляемые фактически их матерями, чье влияние в итоге возобладало над желанием во что бы то ни стало сохранить совместное наследие общего всем могущественного, но, увы, переселившегося в мир иной отца.

Одну из партий, на которые разделились гунны, возглавил Денгизих (Денгизик, Дингизих), сын Аттилы, больше всех (кроме павшего при Недао храброго Эллака) походивший на отца. Другую группу возглавлял Эрнак (Эрнах, Гернак, Эрнек, Ирник, Ирна, Геран), любимый сын Аттилы (если верить Приску, удостоенный тем даже чести разделять с ним пиршественное ложе). Эрнака поддерживал младший, единоутробный брат Эмнедзар (Узендур), призвавший, вместе с братом, гуннов перейти к оседлой жизни.

Два других сына Аттилы, несомненно, сыгравших важную роль в исходе совещания, известны только по легендам, создатели которых, однако, явно не сомневались в их историчности (в отличие от позднейших историков). Это Алдарий (сын Аттилы от бургундки Ильдико-Кримгильды) и Хаба (Каба) – сын Аттилы от Гонории, сестры императора западной части «Ромейской василии».

Мы не знаем точно, чем завершился совет, но сыновья Аттилы поначалу жили между собой в мире. Они совместно снарядились на новую войну, совместно напали в 455 г. на остготов (но не на гепидов, что следует отметить особо). Очевидно, сыновья Аттилы понимали, что гепидский царь Ардарих был не обычным «изменником» или «отступником», а вполне законным, легитимным претендентом на власть и преемство Аттилы. Возможно, сыграло определенную роль и его родство с племянником, сыном Атилы Гиесмом. Ведь Ардарих был, как-никак, шурином усопшего «Бича Божьего». Истинными предателями, или, выражаясь по-гуннски, «беглыми рабами», были для гуннов грейтунги-остготы. Именно на остроготов гунны и напали в 455 г.

Римские аванпосты всполошились. Но гунны успокоили римлян, заверив их, что идут карать «перебежчиков». Поскольку вопрос о «перебежчиках» всегда играл, как нам уже известно, особенно важную роль в переговорах римлян с гуннами, римские пограничники позволили гуннам беспрепятственно перейти Дануб. На южном берегу Истра гунны переформировались и так быстро домчались до остготских областей между Савией и Дравом (современной Дравой), что Вала-мир, на которого «видимые бесы» обрушились в первую очередь, был захвачен врасплох. Он даже не успел поднять по тревоге своих воинов (живших, в отличие от римлян, не в лагерных казармах, а в своих селениях, с семьями) и противопоставить гуннам сплоченный фронт всех грейтунгов. Ему (естественно, не предупрежденному вовремя римлянами) пришлось какое-то время отходить под гуннским натиском. Включая, в ходе (более-менее) организованного отступления, в ряды своего войска подходившие подкрепления и выбирая местность, способную дать в битве преимущество остготской пехоте перед гуннской конницей. Валамиру удалось измотать гуннов в болотистых савийских лесах (как когда-то, если верить Иордану, гуннам Баламбера – измотать аланов). Когда гунны, заплутавшиеся и измотанные, безнадежно увязли в болотах, остготы двинулись на утративших подвижность, обессиленных «кентавров», обращая гуннов в бегство, отряд за отрядом.

Так Валамир, многолетний вождь остготов и приближенный Аттилы, задал взбучку сыновьям «Бича Божьего». Доказав своим собственным братьям, что он еще «парень хоть куда». Что его рано «списывать в запас». Когда он с доброй вестью о победе над гуннами явился в стан брата своего Теодемира, тот как раз праздновал рождение сына. Не законная супруга, а наложница Теодемира, Эрелива (или Элевира), родила сына, ставшего со временем царем остготов Теодорихом Великим. Убившим гуннского отпрыска Одоакра, сына Эдекона-Эдики, и воцарившегося вместо него над Первым Римом и Италией (хотя и, формально, от имени восточно-римского императора).

Никколо Макивелли обобщенно писал обо всех этих событиях в своей «Истории Флоренции»:

«Гунны, захватившие (…) Паннонию, соединились с другими народами – гепидами, герулами, турингами и остготами (так именуются на их языке готы восточные) и двинулись на поиски новых земель. Захватить Францию (Галлию – В.А.) им не удалось, так как ее обороняли другие варвары (римлян Литория и Аэция Макиавелли среди защитников Галлии от гуннов не упоминает – В.А.), поэтому они вторглись в Италию под водительством своего короля (царя – В.А.) Аттилы, который незадолго до этого умертвил своего брата Бледу, чтобы не делить с ним власти. Это сделало его всемогущим, а Андарих, король (царь – В.А.) гепидов, и Веламир, король (царь – В.А.) остготов, превратились в его данников. Вторгшись в Италию, Аттила принялся осаждать Аквилею. Хотя ничто другое ему не препятствовало, осада заняла два года, и в течение этого времени он опустошил всю прилегавшую местность и рассеял всех ее жителей (…) После взятия и разрушения Аквилеи и многих других городов он устремился на Рим, но от разгрома его воздержался, вняв мольбам папы (римского епископа – В.А.), к которому он возымел такое почтение, что даже ушел из Италии в Австрию (Паннонию – В.А.), где и скончался. После его смерти Веламир, король остготов, и вожди прочих народов подняли восстание против его сыновей, Генриха и Уриха (любопытно, что Макиавелли дает сыновьям гуннского царя отнюдь не тюркские или монгольские, а типично германские имена! – В.А.), и одного убили, а другого принудили убраться вместе с его гуннами за Дунай (Дануб – В.А.) и возвратиться к себе на родину (т. е., разумеется, не в область Меотиды и, тем более, не в Центральную Азию, а в Паннонию – В.А.)» (Макиавелли).

Повторное поражение лишило гуннов всякой надежды на восстановление державы грозного царя Аттилы. Теперь речь пошла об их выживании. Сыновья Аттилы договорились вести борьбу за выживание вместе, сообща, а порознь, по отдельности. Каждый отныне был вправе сам решать свою судьбу и судьбу своих сторонников, заключая для этого какие угодно договоры и союзы с кем угодно. Отпрыски «Бича Божьего» занялись этим, каждый в соответствии со своим темпераментом.

Эрнак со своей «партией мира» (включавшей его родных братьев), предпочел искать защиты у Восточной Римской империи.

«Явившись, в лице послов своих, на римскую землю и с величайшей милостью принятые тогдашним императором Маркианом, они получили назначенные им места, которые и заселили» («Гетика»).

Денгизих, единокровный брат Эрнака, со своей «партией войны» принял решение вести воинственную кочевую жизнь в степях севернее Истра, простиравшихся до Меотиды и Тавриды, откуда гунны за 100 лет перед тем двинулись на покорение римской Европы.

Восточно-римский василевс принял Эрнака с распростертыми объятиями. «Ромеи» понимали, что раскол гуннов – последний акт великой вселенской трагедии. Со вздохом облегчения суровый император Маркиан всемилостиво разрешил Эрнаку «со товарищи» осесть на плодородных (и за долгие годы войн оставшихся почти без населения) низменных землях между Истром и Евксинским понтом, ограниченных на севере дельтой Дануба. За щедрый дар константинопольского императора Эрнак обязался не только рекультивировать эти обезлюдевшие, пришедшие в запустение, земли, но и защищать их, в качестве военных поселенцев, от вторжений варваров. Так гунны сына «Бича Божьего» Эрнака окончательно сделались «федератами» Второго Рима. Сам же он, подобно многим варварским властителям до и после него, получил звание «гостя и союзника римского народа».