Я уже садился в седло Утеса, когда он догнал меня.

— Невар! Это точно ты! Это я, Спинк! Неужели ты меня не узнаешь?

— Прошу меня простить, сэр. Полагаю, вы ошибаетесь.

Я был поражен тем, что он меня узнал. Я сам едва узнавал в себе того стройного кадета, каким был прежде. Спинк недоверчиво разглядывал меня, я на него смотреть избегал.

— Ты имеешь в виду, что я не знаю, кто я такой, или что я не узнал тебя?

— Сэр, не думаю, что мы знакомы. Сэр.

— Невар, это просто смешно! Поверить не могу, что ты упорствуешь в этом глупом фарсе.

— Да, сэр, тем не менее. Могу я быть свободен, сэр?

— Ха! — выдохнул он с прежним недоверием. — Да, можешь идти. Но в чем дело? Что с тобой стряслось?

Если Спинк и рассчитывал на ответ, он его не дождался. Я уехал от него прочь. Уже темнело, и желтые огни Геттиса сочились из окошек домов. Улицы занесло снегом. Когда я пускал Утеса рысью, его тяжелые копыта выбивали из мостовой кусочки заледеневшей грязи. Сперва я направлялся к воротам, но, когда решил, что Спинк уже не смотрит мне вслед, повернул в сторону, чтобы зайти в штаб к полковнику.

Я решил, что встреча со Спинком не должна повлиять на мои планы. Я повторял себе, что поступил правильно и так будет лучше для нас обоих. Спинк всего лишь лейтенант, недавно прибывший в Геттис, офицер без опыта или связей. Ему не пойдет на пользу признать, что его жена состоит в родстве с толстым могильщиком.

Нет, лучше оставить все как есть. Я занимаюсь полезным делом. Более того, я справляюсь с работой, которая оказалась не под силу другим. Да, я не служу своему королю как блестящий боевой офицер, возможно, мне не суждено вести в бой солдат во славу Гернии. Но это не ждет и Спинка, надзирающего за доставкой в форт припасов. На самом деле многим ли солдатам удается завоевать славу? Даже если бы я окончил Академию, не исключено, что мне пришлось бы заниматься такой же бессмысленной работой, как сейчас Спинку. Моя должность не так уж плоха. Она необходима.

Так сказал даже полковник Гарен. В тот день мне наконец удалось его застать. Мне кажется, решение принял скорее сержант, чем он сам. Я приходил в кабинет раз в три дня, но получал лишь от ворот поворот. Когда же я попытался рассказать о своих затруднениях сержанту, он мрачно известил меня, что, поскольку я нахожусь в прямом подчинении полковника, он мне помочь не может. Тем вечером, когда я вошел в кабинет, он тяжело вздохнул и махнул рукой в сторону двери.

— Давай испытай удачу, — кисло предложил он. — Только не вини меня, если у тебя ничего не выйдет.

— Благодарю.

Я тут же подошел к двери и постучал.

— Что такое? — раздраженно рявкнул полковник, и я посчитал это позволением войти.

Полковник Гарен не слишком удивился, увидев меня. Он сидел точно в той же позе, что и несколько недель назад, словно все это время не сходил с места. На нем по-прежнему была домашняя куртка и офицерские брюки. Только сегодня оба шлепанца красовались у него на ногах. Как и прежде, в комнате стояла ужасная жара. Бросив взгляд на меня, он вновь повернулся и уставился в ревущий огонь.

— Ну, я знал, что ты вернешься, пытаясь взять обратно свои слова. «Любые поручения», говорил ты, разве нет? Я знаю, что ты скажешь теперь. Ты не справляешься? И ты пришел просить у меня другое назначение, угрожая дезертирством? Или ты скажешь, что болен? Люди получше тебя не справлялись с этой работой. «Он долго не продержится», — сказал я себе, направив тебя туда. И вот ты здесь.

— Сэр? — удивился я.

— Теперь ты начнешь мне рассказывать все эти истории, которые я уже не раз слышал. Призраки, выходящие ночью из-за деревьев. Одиночество, продирающее до костей. Странные пронизывающие ветры, когда ты идешь через кладбище даже в солнечный день. Необычный скрежет по ночам, полное разочарование в собственной жизни, мысли о самоубийстве. Я прав, не так ли?

Но хотя все это звучало очень знакомо, я покачал головой.

— Нет, сэр. Я пришел, чтобы обсудить копание новых ям, гробы и то, что я могу сделать, чтобы обновить надписи на старых могилах. Некоторые уже сейчас едва возможно прочитать. Существуют ли какие-то записи, позволяющие определить, кто там похоронен?

Глаза полковника округлились.

— А какой во всем этом смысл?

— Ради родственников покойных, сэр. Чтобы они знали, где похоронены их сыновья. На случай, если они приедут в Геттис навестить их могилы.

— Те, кому это важно, оплатили перевозку тел домой, — отмахнулся он. — Другие… ладно. Если у тебя есть на это время и тебе так будет легче, можешь восстанавливать надписи. Свободен.

— Сэр, я пришел к вам не только по этому поводу.

Он поджал губы и стиснул кулаки. Потом опустил ноги со скамеечки и выпрямился, глядя мне в глаза.

— Исполняй свой долг, солдат! Если могилы осквернены, значит, ты виновен в том, что плохо их охранял! Если похищено тело, ты должен его найти, снять с дерева, принести обратно и вновь похоронить. Тихо, без шума. И мне все равно, сколько раз тебе придется это сделать! Так что работай и не жалуйся.

Я был так потрясен, что едва не онемел. Наконец-то мне сообщили полный перечень моих обязанностей.

— Ни одно тело не украдено, сэр, — сумел заговорить я. — Но я бы хотел поговорить с вами о гробах, сэр. Я полагаю, нам не повредил бы запас прочных гробов. Чтобы предотвратить осквернение, о котором вы говорите.

Казалось, полковник почувствовал облегчение, поняв, что я не пытаюсь просить о переводе и не докладываю об украденных телах.

— Так чего же ты хочешь, парень?

— Я внимательно осмотрел кладбище и понял, как оно заполнялось. Очевидно, что раз в год его наводняет гора жертв спекской чумы. И тогда тела хоронят без гробов в общих траншеях. Я бы хотел принять меры заранее, сэр. Я уже начал копать лишние могилы и теперь предлагаю сделать запас гробов. Тогда каждый покойный сможет, по крайней мере, рассчитывать на достойные похороны.

— О, и это изрядно поднимет боевой дух, а, солдат? Я смогу выступить с обращением к полку: «Эй, парни, поглядев на то, как дрянная погода и кромешная тоска в этом богом забытом городке окончательно оставили вас без дела, я предлагаю вам сколотить хотя бы по одному гробу, и летом, когда жара, пыль и чума положат конец вашему жалкому существованию здесь, вы сможете рассчитывать на чудные похороны».

— Вовсе нет, сэр, — ужаснулся я. — Я не имел в виду ничего такого. Просто… ну, благоразумие подсказывает, что нужно признать это затруднение и заранее принять меры…

Я запнулся. Эту мысль я почерпнул у преподавателя инженерного дела в Академии.

— Разумеется. Но склад, набитый гробами, произведет не лучшее впечатление на важных гостей, которые в следующий раз посетят Геттис… если, конечно, этот раз наступит… — Он смолк, и в его молчании читались неудовлетворенное честолюбие и разбившиеся мечты. — Отвратительное место, — негромко продолжил он. — Приехав сюда, я был полон амбиций. Посмотри на меня теперь. Я не могу свернуть с выбранной тропы. Что-то здесь подтачивает мужество мужчины, солдат. Дезертиры, самоубийства, простое неповиновение приказам вне всякого здравого смысла. — Он замолчал, внезапно осознав, что откровенничает с подчиненным, и вздохнул. — Ладно, ты прав. Нам следует принять меры против неизбежного. Но я не стану отдавать приказ об изготовлении гробов. Ты получишь древесину, даже доски необходимых размеров. Уже добыть дерево будет не слишком просто. Ты удовлетворен? Я отдам приказ, и мы начнем готовиться к ежегодной эпидемии.