Он и вправду не замечал ее. Он почти не видел даже тех ворот, к которым направлял стопы. Все, что было перед ним, — златокудрый ангел в сияющем одеянии, парящий над полем и указующим жестом направляющий шаг верного слуги.

— Ступай, Бернар, — слышалось ему. — Ступай, ибо Господь через тебя явит могущество свое и дарует победу слабейшему, дабы посрамить гордыню мощного. Ступай, Бернар, ибо ничто не сильно пред силой Вышнего. Пусть бы и скрепами железными скованы были те ворота, но распахнутся пред тобою и воинством твоим в единый миг, ибо и стены Иерихонские по слову Божьему пали при звуке труб Иисуса Навина.

— Да узрит каждый, что верность слову Господнему сотворяет чудеса, что нет иной защиты, кроме защиты Божьей… — возвышая голос, уже почти кричал Бернар, а новые стрелы все ложились и ложились, даже и близко не задевая его. — Нет власти кроме как от Бога, — продолжал он, и голос его все креп. Казалось, что даже городские стены содрогаются под раскатами его. — И всяк, кто противится той власти, — еретик, и коли не склонит он выю и не возопит сердцем и душою «Верую!», меч огненный рассечет нечестивца!

Как сокрушил архангел Михаил врага рода человеческого, так и всякий, дерзнувший встать против слова Божьего, против верных служителей его, будет повержен в прах и попран, и сотрется имя его со скрижалей вечности.

— Куда стреляют твои чертовы проходимцы? — схватив за грудки командира лучников, горланил комендант Джиллингема. — Они с трех ярдов в корову не попадут!

— Сэр, но… — Старый лучник ткнул пальцем куда-то за стену. — Это невозможно, сэр.

— Дьяволово отродье!

Внезапная яркая вспышка заставила его бросить обескураженного ветерана и судорожно закрыть ладонями глаза… Слитный рев то ли ужаса, то ли удивления прокатился над округой, и вдруг, не сговариваясь, над стеной и полем зазвучали благословенные слова Мизерере: «Помилуй мя, Господи!»

— Ну что еще? — зарычал комендант, оглядываясь.

Расправив широкие, куда больше орлиных, крыла, в струящихся по ветру белых одеяниях, затмевая солнце сиянием лучезарно гордого лика, над смиренным монахом парил ангел. И щит небесной сини был в его шуйце, и огненный меч пылал в деснице его.

— Знамение! — прохрипел командир лучников, не смея отвести взгляда от грозной фигуры ангела.

— Знать ничего не желаю! — взревел комендант. — Пусть твои люди стреляют по этому проклятому сброду! Гляди, он уже попер на крепость! А со святошей я расправлюсь сам. — Комендант сцепил зубы и упрямо наклонил голову. — Пусть даже бы и все ангелы небесного воинства в этот миг ополчились на меня, но сдать крепость разбойничьей шайке — никогда!

Комендант повернулся было, чтобы спуститься во двор, где ждал его оседланный боевой конь. Но едва положил он руку на крестовину меча, холодная сталь вонзилась ему в горло. Всего лишь мгновение отмерено было старому вояке до того, как смертная мгла заполнила его очи. Последний раз он ошеломленно глянул на командира лучников, выдергивающего кинжал из раны.

— Такова воля Божья, — громогласно объявил тот и, тут же забыв о рухнувшем на каменные плиты мертвеце, крикнул вниз тоном, не допускающим возражений, — открыть ворота! Мы капитулируем.

* * *

Лис был непривычно тих и серьезен. Он ехал шагом рядом с повозкой, на которой восседал княжий толмач, и тихо переговаривался с ним на языке Шекспира.

— Шо, так и сказал, шо если мы сюда опять сунемся, он нам бестолковки пообрывает?

— Ну, справедливости ради, надо уточнить, что такого он не говорил, — покачал головой Джордж Баренс, — но суть ты уловил верно.

— И как думаешь?

— Полагаю, возможности у него для этого есть.

— Обалденная ситуевина, — скривился менестрель. — Ни дать ни взять хозяин сада застал нас, когда мы обносили его яблони, и пообещал, шо ежли мы еще сунемся, то снимет нам штаны и набьет рожу. Маманя дорогая! Шо в этом свете деется?

— Понятно, что делается, — вмешался дежуривший близ Никотеи Вальдар Камдил. — Налицо уже четко доказанное сосуществование как минимум трех самостоятельных цивилизаций, находящихся между собой в тесном контакте. Более того, борьба двух цивилизаций между собой за доминирование над третьей.

— Заметь, дорогой племянник, в нашем мире, судя по всему практически объему мифической информации, налицо та же ситуация.

— Я заметил, — отозвался Камдил. — И можно не сомневаться, что Институт тоже мимо такого факта не пройдет. Готов поставить месячное жалованье против дырявой шляпы, что, невзирая на предостережения премудрого Андая, работа наблюдателей, а вероятнее всего и оперативников, здесь будет продолжена или даже расширена.

— Полагаю, что ты прав, мой дорогой племянник, — с грустью согласился Джордж Баренс. — Но это означает практически неизбежное начало войны.

— Увы, да. Но Институт должен отдавать себе отчет, что подобное вмешательство уж точно перекроит историю этого мира самым непредсказуемым образом.

— Да уж, дилемма. И без наблюдения такой сопредел оставлять опасно, и соваться в него — тоже хорошего мало.

— Добавьте к этому, что мы представления не имеем о реальных способностях и возможностях как потомков Ангуса, так и потомков Ангела.

— Эт да, — вмешался в разговор соратников Лис, — шутка юмора с исчезновением княжьей дружины в одном озере и появлением в другом — это неслабый выход из-за печки, я вам скажу. Хотел бы я на эту тему с Федюней нашим тщательно перетереть. Он, зуб даю, знает куда больше, чем нам рассказывал. И шо его дернуло там остаться?

— Да уж, — подтвердил Вальдар Камдил, — не вовремя это он. Но похоже, его туда неведомая покуда нам сила тянула. Предопределение, что ли… — Он на миг замолчал. — А я вот что хотел сказать. Судя по легендам, посредине этого озера тоже стоял город, некогда ушедший под воду. Правил этим городом король Тегид Фоэль, именовавшийся весьма образно и емко — Островной Дракон. А жена его, между прочим, бабушка знаменитого Мерлина. И вот в одну прекрасную ночь этот самый город точно так же, как и Китеж, ушел под воду и продолжил свое активное существование в таком вот положении.

— Зачудительная история, — отозвался Лис.

— Можно еще вспомнить, что несколько позже здесь должно произойти сражение между местным принцем Гриффитом Гвинедским и королем Эдвардом I Плантагенетом, — начал Баренс.

— Какое сражение? — переспросил Сергей.

— Между валлийцами и англичанами, после которого титул принца Уэльского навсегда будет принадлежать наследникам английского престола.

— Ну, в этом мире, как говорится, возможны варианты, — усмехнулся Лис. — И ежели Мстислав вернет себе мамашины огороды, то Плантагенетов здесь, вероятно, уже не будет. Звыняйте, люди добрые, ежели и появится какой-нибудь Ростислав Львиное Сердце, то генет у него будет явно не тот.