— У меня тоже квартира имеется, — несколько обиделся Константин Сергеевич. — Игорь может ко мне перебраться, вам же небось неудобно здесь, все в одной комнатке…

Юльке и впрямь было чуток не по себе — прячешься за ширмой, раздеваешься, а по другую сторону мальчик.

— А как Игорь станет по корпусу ходить? Да и Юля тоже, — резонно заметила Ирина Ивановна.

— А куда им ходить?

— Но не держать же их взаперти, целыми днями? Им, кстати, и учиться надо. Особенно если они и впрямь будут с нами… в определённых операциях.

— Константин Сергеевич! — Ирина Ивановна аж руками всплеснула. — Юля — вообще девочка!

— Вот передо мной сидит одна слегка подросшая девочка, которая легко сможет на любую операцию, и девять мужчин из десяти за пояс заткнёт.

Ирина Ивановна погрозила подполковнику пальцем.

— Лесть вам ничего не даст, дорогой друг мой.

— Лесть, может, и не даст, а официальная бумага от его превосходительства — очень даже, — невозмутимо заметил Константин Сергеевич. — Составим прошение, что к вам, Ирина Ивановна, прибыли ваши родственники, оставшиеся без попечения родителей, и вы отныне их опекаете. В связи с чем просите разрешения им пребывать на территории корпуса… а также и посещать занятия.

— А д-документы? — растерялся Игорёк. — У нас же ничего нет…

— Придумаем, — подмигнул Аристов. — Хватит выписки из метрической книги. А это мы уж как-нибудь организуем, положитесь на меня.

— А что с остальным? — упрямо спросил Игорёк. — С большевиками? Социал-демократами? С Лениным, Троцким, Сталиным? С ними и у вас нужно так же, как дед говорил у нас надо было поступить.

— До них не сразу доберёшься, — сказал вдруг Федя Солонов. — Разбежались, попрятались кто куда. Многие и за границу подались. Ищи ветра в поле!

— Всё равно, — настаивал Игорь. — Разузнать хотя бы, что они и где! Может, главари-то и здесь! Может, побоятся через границу лезть!

— Если я правильно помню бегло у вас прочитанное, и что мне потом подтвердили наши друзья в Охранном отделении — революционеры эти ходили через границы совершенно свободно. Подделать наш паспорт или даже получить настоящий на вымышленное имя ничего не стоит, увы.

— Но надо знать точно!

— Надо, — согласился подполковник. — Я постараюсь.

— Я тоже, — неожиданно для Игоря и Юльки сказал Федя. — Я тоже могу.

— Тогда так и порешим. Игорь и Юля остаются пока здесь, я добываю нужные бумаги. А вы пока не высовывайтесь, читайте побольше, расспрашивайте Ирину Ивановну… вот для начала научитесь, что во храме нужно делать, как себя вести. Молитвы тоже знать надо. Символ Веры. А там видно будет. Может, вы уже завтра домой отправитесь…

Взгляд назад 10

Но ни завтра, ни послезавтра Юлька с Игорьком никуда так и не отправились. Юлька, открывая утром глаза, всякий раз надеялась увидеть стены лаборатории, опутанную проводами аппаратуру, и чету Онуфриевых, которых и впрямь, безо всякого усилия, уже звала ба и дед, следом за Игорем.

Она разом и надеялась на возвращение и не желала его, во всяком случае, не так быстро. Всё-таки это было восхитительное, небывалое приключение, и чтобы оно вот так резко бы оборвалось? — да ни за что на свете!

Ирина Ивановна с Матреной меж тем всерьёз взялись за их обучение. Матрена растолковывала, что и где берут, где что продается, какие есть магазины и лавки, по каким улицам Гатчино можно ходить, а куда соваться не следует; Ирина Ивановна втолковывала основы старой грамматики, учила молитвы (особенно с Юлькой, Игорь, как оказалось, их и так знал почти все основные).

Днем, пока шли занятия в корпусе (впрочем, подходившие к концу — близились годовые контрольные и экзамены, или «испытания», как говорили тут) Юлька и Игорь предоставлены были попечению Матрены. Матрена, с одной стороны, и впрямь знала всё про Гатчино, чего не знали наверняка и в полицейском управлении, а с другой — не имела привычки болтать. Вдобавок она ничему не удивлялась и не задавала лишних вопросов.

Подполковник Константин Сергеевич Аристов и в самом деле очень быстро добыл ребятам необходимые бумаги — выписки из метрических книг, согласно которым были Игорь с Юлькой родом из никому не ведомого города Зарасайска, затерянного где-то меж Волгой и Уралом, родителей лишились в раннем возрасте, а теперь скончалась и их опекунша; Ирина Ивановна Шульц по этим документам выходила им четвероюродной тёткой.

Юлька просто поражалась, насколько всё это казалось просто и даже наивно. Выписки, невесть кем сделанные, каким-то мелким чиновников заверенные, с мутноватой печатью — а тут это настоящий, полноценный документ!

— Ай да Константин Сергеевич, — одобряла меж тем Ирина Ивановна. — И пожар не забыл вписать, уничтоживший все оригинальные метрики!.. Конечно, если расследовать всё это по-настоящему, докопаются, но, пока станут запросы слать да ответов дожидаться — до Второго пришествия провозятся.

— Так что ж нам, учиться теперь, что ли? — несколько уныло осведомился Игорёк. — Я-то как писать по-старому немного знаю… а вот Юлька совсем нет!

— А вот и нет! — возмутилась Юлька. — Ирина Ивановна очень хорошо учит!

И впрямь, выучив несложный мнемонический стишок про бедного и бледного беса, Юлька уже лихо расставляла яти на положенные им места.

Петя Ниткин, уходя, оставил в передней на видном месте аккуратно свернутые и перевязанные бумажные деньги, стопку серебряных монет, с запиской — «у меня и так всё есть, а вам нужно!» и наотрез отказался брать что-то обратно.

В Гатчине Юлька была только один раз и ничего интересного, с её точки зрения, там не оказалось. Дворец занимал какой-то институт, парк был совсем диким и заросшим. На улицах тянулись обычные пятиэтажки, правда, в центре тогда сохранялось немало старых домов, но выглядели они так себе — обветшавшие, неухоженные, большей частью превращённые в такие же коммуналки, где жили и они с мамой. Эта же Гатчино, с окончанием на «о», не на «а», оставляло совсем иное впечатление. Центральные улицы асфальтированы, дома нарядны, свежеокрашенные, деревянное кружево наличников новенькое и строгие дворники в серых фартуках подметают тротуары. Кое-какие дома Юлька даже узнала. Правда, выглядели они сейчас куда лучше.

Разумеется, на окраинах всё обстояло совсем не так красиво, но и тамошник домики, небольшие, скромные, содержались в порядке.

Всё было непривычно — обилие едальных заведений, зазывалы перед лавками, казавшиеся Юльке смешными вывески навроде «Новѣйшіе граммофоны. Гарфункель и Сыновья». Зато мороженое тут окзалось превосходным, а разнообразие просто поражало. У Юльки, привыкшей к ассортименту навроде «стаканчик сливочный, 19 коп» да «крем-брюле, 15 коп», ну и если очень повезёт, батончик в шоколаде с орехами аж за 28 копеек, просто глаза разбегались от разнообразия ванильных, фисташковых, ореховых, мятных, лимонных, апельсиновых, ананасовых и прочих сортов. И было оно куда нежнее, воздушнее привычного.