— Ладно, комбат, — прокричал он. — Но «броня» до госпиталя с тебя!

— Заметано, Николаевич!

В точке рандеву десантников ожидало артиллерийское начальство — командование подразделений, угодивших в передрягу. Тяжелый бронированный тягач БТС-4 с крупнокалиберным пулеметом ДШК и командно-штабная машина МТЛБу[137]с пулеметом ПКМб на турели пребывали в полной боевой готовности.

— Майор Евдокимов, заместитель командира армейского артполка! — представился офицер с волевым лицом и красноречивым запахом спиртного, ощущавшимся даже на значительном расстоянии. — Сообщаю детали ночных событий…

Из доклада майора вытекало, что армейская артиллерия пала жертвой военной хитрости душманов и собственного разгильдяйства. Ночью, когда подразделения с небольшим разрывом во времени вышли на боевые, одна небольшая колонна заблудилась, так как начальник штаба дивизиона недавно прибыл из Союза и еще не успел изучить местность. По его требованию командир батареи должен был обозначить свое местонахождение зеленой ракетой.

«Духи», прослушивавшие эфир, мгновенно сориентировались и воспользовались ситуацией — их зеленые ракеты поднялись в небо одновременно с ракетами, указывавшими истинное местонахождение подразделения.

Не врубившись сначала, артиллеристы небольшой колонной — две самоходки, «Урал» с боеприпасами и командно-штабная машина на базе МТЛБу — двинулись в направлении площади под красноречивым местным названием Карачун, где их ожидала засада. Старшим колонны был замполит батареи старший лейтенант Комаревцев, которого Хантер знал еще со времен училища — тот учился на курс младше. Сообразив наконец, что ошибся, Комаревцев дал команду разворачиваться и уходить назад. Но как только колонна начала разворачиваться в тесноте узких улочек, из-за дувалов заговорили гранатометы, пулеметы и автоматы…

Одна неповоротливая самоходная артиллерийская установка 2С5 «Гиацинт» была подбита в первые же секунды боя и потеряла ход. Другая тоже получила серьезные повреждения, но благодаря мастерству механика-водителя сумела вырваться из-под огня. Транспортный «Урал» со снарядами, хоть и больше походил на карту звездного неба, чем на гордость Миасского автозавода, тоже ушел от обстрела. Командно-штабная машина на базе бронированного тягача, вооруженная крупнокалиберным пулеметом «Утес», отделалась легко, но одиночная шальная пуля попала в механизм пулемета и начисто вывела его из строя.

А расчет подбитой самоходки продолжал тем временем отчаянно цепляться за жизнь — не умолкающее эхо боя подтверждало это. На посту Царандоя, к которому прибыли остатки колонны, разгорелся скандал — командир взвода, молоденький лейтенант, потребовал от замполита батареи собрать всех, кто может держать оружие, и вместе пробиваться на помощь товарищам, которые гибнут неподалеку. Тем временем звуки перестрелки в районе окруженного «Гиацинта» становились все слабее.

Для того чтобы выручить своих, у артиллеристов были кое-какие силы — пятнадцать бойцов, вооруженных автоматическим оружием и гранатами, плюс бронированный тягач. Но все они не имели опыта общевойскового боя, не участвовали в уличных боях, в особенности ночью. А более сложного вида боевых действий, как хорошо знал Хантер, просто не существует.

Неопределенность обстановки, недостаток у артиллеристов опыта и тяжелого вооружения, наличие у басмачей пулемета ДШК и нескольких гранатометов, — все это сводило на нет их шансы уцелеть в ночном бою. И тогда замполит батареи принял решение — занять круговую оборону и ждать тех, кому повезет прорваться, до утра на посту Царандоя. А пятнадцать минут спустя с места разыгравшейся трагедии донесся последний выстрел — скорее всего, контрольный…

— Понял тебя, майор, — кивнул комбат, дослушав Евдокимова. — Но ты мне вот что скажи — сколько в боеукладке «Гиацинта» снарядов и зарядов к ним?

— По тридцать три штуки тех и других, — опередил артиллериста старший лейтенант Петренко. — Разлет осколков от снаряда — почти пятьсот метров.

— Н-да! — покрутил носом Иванов. — Если это дело заминировать по всем правилам, половину административного центра провинции можно разнести!.. Кто из твоих людей пойдет с нами? — обратился он к замкомандира армейского артполка. — Мой замполит, хоть и Свердловскую «политуру» заканчивал, кое-что в этой машине петрит, но лучше, чтоб и твой офицер был под рукой…

— Я пойду! — подался вперед замполит батареи старший лейтенант Комаревцев. Глаза его лихорадочно блестели, и Хантер невольно вспомнил такой же лихорадочный блеск в глазах гази во время «психической атаки» под Кабулом.

— Ну, замполит, раз уж решил искупить вину кровью, — по-идиотски попытался пошутить еще один майор-артиллерист — тот самый начштаба, который ни черта не знал местности, — тебе и флаг в руки!

— Хорош трепаться, товарищи офицеры! — резко оборвал его Иванов. — Переходим к делу!

Через несколько минут комбат собрал своих офицеров и замполита-артиллериста возле командирской БМП и изложил план действий.

Он заключался в следующем. Две десантные роты обходили подбитую самоходку по кругу, а затем разделялись, действуя самостоятельно. Вторая рота держала под прицелом внешний радиус, чтобы моджахеды не зашли с тыла. Задача первой роты оказалась сложнее: ей предстояло ворваться в зону дувалов на БМП с противоположных сторон и продвигаться навстречу друг другу по единственной узкой улочке, ведя огонь по дувалам из бортового вооружения (каждый «поливал» правую часть улочки, дабы не зацепить встречного). На каждой БМП по пулемету ПКТ и автоматической пушке 2А42; для ограниченного пространства это обеспечит высокую плотность огня.

Цепь десантников выдвигалась вслед за броней, охватывая не только улочку, но и переулки и ближайшие дворы, скрытые за дувалами, но открывать огонь им предписывалось только в том случае, если они на все сто уверены, что имеют дело с «духами».

План был прост, хоть и не без риска: свои могли подстрелить своих.

— Не переживай, Хантер! — Комбат понял Хантерову тревогу. — Ученые уже, сколько раз такое бывало во время прочесывания кишлаков… Денисенко и ты, Комаревцев, — обратился он к офицерам, — вы поступаете под начало Петренко, а ты, Хантер, все время держись возле меня, сегодня для тебя воевать — табу! Усвоил?

Ясно было и без слов — комбат, хоть и оторвал сегодня Хантера от Афродиты, давал понять, что намерен вернуть старшего лейтенанта в ее объятия целым и невредимым.

— Здорово, земляк! — приветствовал Хантер однокашника-артиллериста. Тот выглядел удрученным и подавленным — Не узнаешь? Я — Саня Петренко, закончил нашу «политуру» на год раньше, чем ты.

— О, привет! — немного оживился Комаревцев. — Узнаю, как не узнать! Кто ж такого «залетчика» забудет? Тебя, наверно, по сей день в училище вспоминают! А ты кем в десантуре, замполитом роты?