— И я рад видеть того, кто отведет меня к нему, — отозвался я в той же манере. — Если вы готовы, так и пошли, чего ждать?

— Друзья Салеха не хотят отдохнуть, попить воды? — удивился кочевник.

— Мы не дошли вчера до этого места совсем немного, — пояснил я. — Так что усталости особой у нас нет. А вот фляжки наполним, запас — это дело такое, он никогда лишним не бывает.

Этот, который говорит, воистину невозмутим, а вот напарники его пожиже будут. Оружие глазами едят, да и прочую снарягу — тоже. Причем взгляд у них такой нехороший, оценивающий, будто они свое имущество рассматривают, по недоразумению попавшее в чужие руки.

Я сунул свою фляжку Джебе и спросил у кочевника:

— Далек ли наш путь? До темноты доберемся до вашего лагеря?

— Зачем он тебе? — хитро улыбнулся он. — Мы идем туда, где наш народ покупает и продает товар, наше становище тут ни при чем.

Европеец, одетый в тряпье и говорящий, как татаро-монгол из древнего фильма, — это зрелище еще то. Безумная стилизация. Интересно, а он сам понимает, насколько глупо выглядит?

— Как тебя зовут? — полюбопытствовал я. — Субудай? Или Тохтамыш?

— Крис, — умудрился удивить меня он. — Имена мы не меняем. А вот все остальное, все, что было в той жизни, — оно уходит навсегда. У нас, детей степи, теперь новая судьба и новая душа.

Ага. Все-таки и тут есть некие конфессиональные закидоны. Одно дело — примкнуть к сильному, другое — разговоры о душе и всем таком. Подводит-таки великий каган под это дело определенную нематериальную базу. В принципе, правильно делает, стоять за други своя — это одно, а вот за веру — совсем другое.

— Потом расскажешь? — попросил его я. — Интересно же.

— Нет, — огорошил меня Крис. — Это наше внутреннее дело, и вас оно не касается. Те, кто не является одним из нас или нашим рабом, не имеет права знать, что происходит в Великом каганате. Вы готовы? Выступаем через три минуты.

И, что примечательно, — до тех их соратников, которые ушли в лес и не вернулись, им вроде как и дела нет никакого. То ли политика такая, то ли они полностью уверены в том, что с ними ничего не случилось и эта троица сама доберется куда надо.

Более скучного перехода, чем этот, у меня не было. Трое кочевников молчали всю дорогу, причем спутники Криса даже не назвали нам своих имен, хоть я у них это и спросил. На все иные вопросы я максимум получал односложные ответы.

Мы двигались вглубь степи, через час холм с колодцем скрылся из вида, и теперь вокруг нас расстилался однообразный простор. Кто-то там говорил, что легко заплутать в лесу? Фиг. Тут, походу, это сделать еще проще, настолько все вокруг одинаковое. Впрочем, это на наш свежий взгляд, а для кочевников степь — дом родной уже.

Шли эти трое очень шустро, прямо как роботы, разве только что не в ногу, мы за ними еле поспевали. А если вот таким лихим ребятам еще лошади перепадут, или, не приведи господи, автотранспорт в немалых количествах?

Кстати, лошадей пока никто не видел. Лоси есть, олени встречались, а лошадей нет. И слава богу, если у этой дикой дивизии еще и лошади появятся, то это такая беда будет!

— Далеко еще? — часов через пять молчанки спросил у Криса я.

— К ночи будем, — заверил меня он и снова замолчал.

Не соврал. После целого дня пути (с двумя привалами), когда уже вовсю начало смеркаться, перед нами замаячило какое-то темное пятно. Это был холм, подобный тому, от которого мы начали свой путь, на его вершине яркой точкой сияло пятнышко костра.

— Пришли, — сообщил нам Крис. — Вас ждут.

Приятно, когда тебя ждут, но в данном случае такие слова могут означать все, что угодно. В степи мы пару раз встречались с поисковыми группами каганата, кочевники рыскали в поисках добычи и невероятно плотоядно пялились на нас. Должен заметить, что слова Салеха: «Это наша степь», — обрели что-то вроде плоти, эти парни реально были тут как дома. Шустрые, поджарые ребята разных рас и тем не менее похожие друг на друга, как родные братья, они держались настолько уверенно и самодостаточно, что мне стало немного не по себе, когда я представил их под стенами крепости. Да, недооценил я угрозу, и Голд, судя по блеску его глаз, — тоже.

И еще — каждый из них был готов на все, это чувствовалось на уровне подсознания. В том смысле, что у этих ребят сдерживающих факторов явно нет. Они не станут убивать ради забавы, как те дурачки из леса, просто потому, что такое убийство не имеет смысла, но это не значит, что они добрые и милые. Врагу или добыче от них ждать милосердия или жалости не стоит однозначно, подобные слова они забыли раз и навсегда. У них есть боевое братство, великий каган как вождь и учитель, а также мечта о мировом господстве как некая конечная цель. Ну так мне кажется.

Место торгов было подготовлено отлично. С одной стороны холма был построен загон для рабов, в котором сидела и лежала почти неразличимая в темноте людская масса, на глаз и судя по невнятному гулу голосов — больше сотни душ. С другой — поставлен шатер, надо полагать, для нас, покупателей, вроде как представительский. В центре же холма, на самой его маковке, был разложен костер, над которым жарилась тушка какого-то животного. Рядом с огнем сидел Салех, смотрел в ночь, отхлебывал что-то из деревянной пиалы. Кстати, очень тонкой работы.

— Мое почтение, — громко первым поприветствовал его я. — Вот мы и встретились снова.

— И я рад этой встрече, — заметил он. — Хорошо, что мы мужчины, которые держат свое слово. На нас, таких, держится этот мир.

— Согласен. — Я сел у костра, положив автомат на колени. — Смотрю, товара много пригнали?

— Достаточное количество, — подтвердил Салех. — Есть из чего выбрать.

— Ребята, вы где застряли? — гаркнул во все горло я на своих подотставших спутников. — Тут есть тепло и еда!

— Стас? — донесся до меня громкий женский крик. — Стас, это ты? Ты меня нашел!

— Стас? — немедленно встрепенулся Салех. — Тебя зовут Стас?

— Меня зовут Сват, — пробурчал я, чертыхаясь в душе. — Другого имени не имею.

— Марика? — А это был уже Жека, услышавший, на мою беду, знакомый до боли голос. — Марика! Ма-а-арика!

— Женька! — донеслось из загона рабов. — И ты тут?

А вот теперь все. Глаза Салеха превратились в узенькие щелочки, так радостно он улыбнулся, аж расплылся весь.

Впрочем, улыбался он недолго. Секундой позже он что-то сказал на непонятном языке полуголому кочевнику, стоящему за его спиной, и тот опрометью бросился туда, где радостно гомонила наша с Жекой подружка.

Нет, переоценивал я ее самообладание и ум. Ей бы сейчас заткнуться и сделать вид, что это не она орала, забиться в толпу рабов и стать незаметной. Ладно еще этот балбес Жека, которого сейчас с трудом удерживали за руки Голд и Джебе, у него всегда чувства впереди головы бежали, но она-то должна была прокачать ситуацию?