Луис отправился в путь.

* * *

Он добрался до Хладбища Домашних Любимцев через двадцатьминут, его руки и ноги дрожали от изнеможения, и он, задыхаясь, рухнул,переложив брезентовый сверток себе на колени. Луис отдыхал минут двадцать,может, тридцать… Больше он не боялся. Его страх истощился.

Наконец, он снова встал на ноги, по-настоящему не веря, чтосможет забраться на бурелом, зная только, что обязательно должен попытаться.Сверток теперь, казалось, весил не два десятка футов, а все сорок.

Но это произошло до того, как Луис отправился дальше.Неожиданно он совершенно отчетливо вспомнил свой сон. Нет, не вспомнил, зановоего пережил И, когда он поставил ногу на нижнее бревно бурелома, у неговозникло странное ощущение. Луис возликовал, тяжесть ноши не исчезла, но сталатерпимой.., не имеющей значения, в конце концов.

«Следуй за мной и не смотри вниз. Нельзя колебаться исмотреть вниз. Я знаю дорогу, но идти нужно быстро и уверенно».

Быстро и уверенно. Да, так же, как Джад вырвал тогда пчелиноежало.

«Я знаю, как перелезать через бурелом».

«К тому месту, где хоронили Микмаки, ведет одна тропа, – такдумал Луис. – Но ведь кто-то должен был первым показать дорогу.., или нет?»Однажды Луис просто так попытался забраться на бурелом и не смог. В этот раз онуверенно начал подниматься, так же, как в ту ночь, когда Джад показывал дорогу.

Выше и выше, не смотреть вниз! У него в руках сверток стелом сына! Выше, до тех пор, пока ветер не станет снова играть у него вволосах, нестись, завывая, по бескрайним просторам!

Мгновение Луис простоял на вершине, а потом стал быстроспускаться, так, словно шел по лестнице. Кирка и лопата звенели, иногда больнобили его по спине. Прошло не больше минуты, а Луис уже стоял на тропинке,заново по-весеннему посыпанной хвойными иглами. Сзади возвышался бурелом. Онбыл выше, чем кладбищенская ограда.

Луис пошел дальше по тропинке, вслушиваясь в завывания ветрасреди деревьев. Теперь этот звук не пугал его. То, что нужно было сотворить вэту ночь, было уже почти сделано.

Речел Крид миновала дорожный знак с надписью: «Поворот 8.Западная граница Портленда» и направила «Чеветту», взятую напрокат в фирме«Авис», к повороту. Речел уже видела зеленое здание гостиницы на фоне ночногонеба. Постель. Сон. Конец этого постоянного, равномерного движения. Конец..,небольшой перерыв в конце концов… Отдохнуть от беспрерывного страдания поребенку, которого уже не вернешь. Это горе, как поняла Речел только теперь,напоминало боль от вырванного зуба. Сильная вначале, боль прячется, словно пес,поджав хвост. Боль ждет своего часа. А вот когда кончается действие новокаина,разве можно с уверенностью сказать, что больше болеть не будет?

«Пасков сказал Элли, что хочет предупредить.., но не можетвмешиваться. Он сказал, что будет рядом с „папочкой“, потому что „папочка“ былрядом, когда отлетела его душа… Джад что-то знает, но не хочет говорить. Что-тотам происходит. Что-то… Но что?.. Луис хочет совершить самоубийство? Нет.Только не Луис. Я не верю в это. Но Джад о чем-то недоговаривал. И взгляд Луисабыл лживым… О, черт побери, выглядел он так, словно лгал… увидела и попыталасьостановить… потому что часть его словно… покончила с собой… Покончить с собой?Луис никогда не совершит самоубийства!»

Неожиданно Речел резко повернула руль влево, и машина резкодернулась. Взвыли тормоза. На мгновение Речел подумала, что ее заносит. Но нет,она снова ехала на север, и гостиница осталась у нее за спиной. Следующий знакпоказался в поле зрения, отсвечивая сверхъестественно и жутко: "12 шоссе,Кемберленд. Центр Кемберленд. Жребий Иерусалима. Поворот на Фалмаут2. «ЖребийИерусалима, – подумала Речел, – какое странное названий. Неприятное название,но непонятно почему… Поехать в Иерусалим и выспаться…»

Нет, не суждено ей было уснуть в эту ночь. Совет Джада небыл выполнен. Теперь она хотела только одного: доехать как можно быстрее додома. Джад знал, что происходит, и пообещал ей все рассказать. Он сам хотелпопробовать остановить это, но ведь ему за восемьдесят. Всего три месяца назадон похоронил жену. Речел никогда не позволила бы Луису таким образом выставитьее из дома, но ее расслабила смерть Гаджа; Элли со своей фотографией (еезаплаканное личико – личико ребенка, неожиданно пережившего торнадо или взрывбомбы средь ясного неба). Когда началась собачья вахта, Речел уже почтивозненавидела Луиса за то, что он привел ее в такое смятение, не создал ейусловия для комфортабельного отдыха, в котором она так нуждалась (не дал ейсамой позаботиться о себе). Она же любила Луиса так сильно, а лицо его прирасставании было таким бледным… таким настороженным…

Стрелка спидометра «Чеветти» перескочила на одно деление,отметку шестьдесят миль в час. Миля в минуту. Два с половиной часа и будетЛадлоу. Может, она даже успеет до рассвета.

Речел покрутила настройку радиоприемника, поймала станцию,передающую рок-н-ролл из Портленда. Сделав звук как можно громче, онапопыталась заставить себя не засыпать. Через полчаса станция замолчала. ТогдаРечел настроила приемник на станцию «Аугуста», открыла окно, позволив ночномувоздуху обдувать ей лицо.

Речел удивлялась: кончится ли когда-нибудь эта ночь?

Луис заново пережил свой сон. Оказался в его тисках. Каждыенесколько мгновений он смотрел вниз, под ноги, чтобы уверить себя, что мертвоетело Гаджа не превратилось в зеленое чудовище. Он помнил, как проснулся утром,после того как Джад впервые привел его сюда… В то утро он едва смог вспомнить,где они были накануне и что делали. Но сейчас он живо вспомнил все – все теощущения. Словно все его чувства ожили, выпорхнули из клетки, когда он вошел влес, где, как казалось, каждое дерево обладало собственным разумом и находилосьв постоянном телепатическом контакте с остальными.

Шагая по тропинке дальше и дальше, Луис заново открывал длясебя эти места, места, где тропинка казалась такой же широкой, как 15 шоссе,места, где она сужалась. Там ему приходилось поворачиваться боком, чтобыпротиснуться, раздвинуть ветви подлеска, не поцарапавшись; места, где тропинкашла между высокими, кафедральными деревьями. Луис чувствовал чистый, свежийзапах хвойных иголок, слышал, как шуршат иголки под ногами… но ощущения былинамного реальнее, чем звук.

Наконец, тропинка круто пошла вниз. Скоро ноги его зашлепалипо воде, начали увязать в грязи… трясине, если верить Джаду. Луис посмотрел подноги и увидел, что стоит в воде между травяными кочками и низкими, уродливымикустами, которые распушились так, словно растут в тропиках. Он решил, чтосейчас светлее, чем в другие ночи. Больше электричества в воздухе.