В пятьдесят пять лет Алисия, вдовствующая герцогиня Клеймор,по-прежнему сохраняла стройность фигуры и гордую осанку. В темных волосахсверкали серебряные нити, лишь добавлявшие достоинства к ее неувядаемойкрасоте.

Герцогиня с тревожным блеском в серых глазах поправилаэлегантную прическу, неотрывно думая при этом о странно короткой запискеКлейтона, полученной ею всего три дня назад, в которой сообщалось о намерениистаршего сына приехать в Гренд Оук с двухнедельным визитом. Приезды Клейтонабыли нечасты и обычно досадно коротки, и теперь Алисия никак не могла понять,почему сын решил погостить так долго и предупредил об этом в самый последниймомент.

Сдержанная суматоха в вестибюле возвестила о приездеКлейтона, и леди Уэстморленд со счастливой улыбкой обернулась, чтобыприветствовать старшего сына.

Клейтон поспешно устремился к ней по бледно-голубому ковруи, не обращая внимания на протянутые руки, крепко прижал к себе мать, нежноцелуя в гладкий лоб.

— Ты сегодня еще прекраснее, чем обычно, — заметил он.

Мать отстранилась, с беспокойством изучая темные круги подглазами и глубокие морщины усталости и напряжения в уголках рта.

— Ты болел, дорогой? Выглядишь просто ужасно.

— Благодарю, — сухо ответствовал он, — я тоже в восторгеоттого, что вижу тебя.

— Ну конечно, я очень рада тебе, — засмеявшись, возразилагерцогиня. — Просто хотела бы видеть своего сына здоровым и веселым.

И, прекратив неприятный разговор жизнерадостным взмахомруки, Алисия заставила сына сесть рядом с собой на диван, по-прежнему обеспокоеннорассматривая его осунувшееся лицо.

— Стивен просто в восторге от перспективы провести с тобойцелых две недели! Планирует балы, вечеринки и уже сейчас находится в дороге сбольшой компанией гостей. Сомневаюсь, чтобы ты нашел здесь мир и покой, и, еслиименно за этим приехал, боюсь, тебя ждет неприятный сюрприз.

— Это не важно, — мрачно бросил Клейтон и, встав, подошел кмаленькому столику и налил себе полный бокал виски.

— Где этот негодяй, из-за которого мне выпало родитьсявсего-навсего нищим младшим сыном? — окликнул с порога Стивен Уэстморленд.Войдя в салон, он подмигнул матери и дружески сжал руку Клейтона. В вестибюлеуже слышался гул голосов, и Стивен, кивком показав на дверь, пошутил: — Я ужеустал, дорогой братец, изобретать причины твоего отсутствия да еще объяснять ихлондонским красавицам, так что привез некоторых сюда с собой, как ты скоро самувидишь.

— Чудесно.

Клейтон равнодушно пожал плечами. .

Голубые глаза Стивена едва заметно сощурились, подчеркнувсходство между братьями. Как и Клейтон, Стивен был темноволосым и высоким, хотяи лишенным ауры властной силы, окружавшей Клейтона. Стивен, однако, казалсякуда доступнее и дружелюбнее и, как считал свет, в полной мере обладалзнаменитым обаянием Уэстморлендов. Кроме того, несмотря на жалобы, он имелсобственное большое состояние и с радостью переложил многочисленныеобязанности, неизменную принадлежность герцогского титула, на широкие плечибрата.

Подвергнув Клейтона короткому, но тщательному осмотру,Стивен объявил:

— Выглядишь ты просто отвратительно, Клейтон. Прошупрощения, мама, — с извиняющейся улыбкой добавил он, обращаясь к матери.

— Ты прав, — кивнула герцогиня, — я сама ему об этом говорила.

— Ты сказала, что он чертовски плохо выглядит? — поддразнилСтивен, запоздало целуя в знак приветствия унизанную кольцами руку матери.

— Должно быть, это семейная черта, — язвительно заметилКлейтон, — пренебрегать правилами приличия и высказывать нелицеприятныезамечания. Здравствуй, Стивен.

Уже через несколько минут Клейтон, сославшись на усталость,извинился и поднялся к себе. Как только за старшим сыном закрылась дверь, ледиУэстморленд решительно шагнула к младшему.

— Стивен, не можешь ли ты узнать, что его тревожит?

Однако тот решительно покачал головой:

— Клей не позволит никому вмешиваться в свои дела, и тызнаешь это так же хорошо, как и я, дорогая. Кроме того, он, возможно,всего-навсего утомлен и ничего больше.

Но, несмотря на эти слова, последующие две недели Стивенисподтишка пристально наблюдал за Клейтоном. Днем гости и хозяева каталисьверхом, охотились и ездили в ближайший городок прогуляться и обойти местныелавки. Но единственным развлечением Клейтона оставалась верховая езда, однакоон безжалостно погонял коня, заставляя его прыгать через немыслимыепрепятствия, и мчался вперед с дерзким безрассудством, явно рискуя жизнью, чтовызывало в Стивене неподдельную тревогу.

Вечера были заполнены великолепными пиршествами, остроумнымибеседами, игрой в вист и бильярд и вполне естественным флиртом, от котороготрудно удержаться в обществе, состоявшем из семи молодых прелестных женщин исемерых холостяков, каждый из которых мог по праву считаться завидным женихом.

Клейтон выполнял обязанности хозяина с обычным небрежнымизяществом, и Стивен каждый вечер изумленно наблюдал, как женщины бесстыднококетничают с ним, делая все возможное в пределах приличий (а часто и запределами), чтобы привлечь его внимание. Иногда лицо Клейтона озарялось прежнейленивой улыбкой при каком-нибудь остроумном замечании одной из женщин, но глазапо-прежнему оставались печальными.

Прошло уже двенадцать из четырнадцати дней, и гостисобирались уезжать на следующее утро. Вечером все собрались в гостиной, ипристальный взгляд Стивена с неизменной тревогой постоянно останавливался наКлейтоне.

— По-моему, мы надоели вашему брату, — заметила ДженетКембридж, игриво кивнув на стоявшего в одиночестве у окна Клейтона.

Клейтон услышал Дженет, чего, она, впрочем, и добивалась,однако не подумал галантно разуверить ее в столь нелестном мнении и даже неповернулся от окна, чтобы подарить ей комплимент, на что рассчитывала Дженет.Подняв бокал, он сделал большой глоток бренди, наблюдая, как низко нависшийтуман клубится и растворяется в темноте. Как было бы пре красно, если бы тумансомкнулся над ним, унес тяжелые мысли, воспоминания и скорбь.

Клейтон увидел отражение Дженет Кембридж в оконном стекле иуслышал ее низкий гортанный смех. Всего несколько месяцев назад он наслаждалсяее чувственной красотой и призывной улыбкой. Но сейчас… в ней просто чего-то нехватало. Глаза не переливаются зеленью индийского нефрита. Она не смотрит нанего дразнящим, оценивающе дерзким взглядом, не трепещет в его объятиях,охваченная приливом пробуждающегося желания и странными, непонятными ейэмоциями. Дженет слишком доступна, слишком рвется угодить, как, впрочем, идругие женщины. Они не спорили с ним, не вступали в словесные сражения и неотталкивали его с неизменным упорством. Они не были изменчивыми, живыми ижизнерадостными, остроумными и искренними. Они не были… Уитни.