– Уже закончили? – спросил дедуля у Катсу, вошедшего на кухню.

– Думаю, да, – сказал тот, рассматривая снятый нагрудник.

По сыромятной коже змеились царапины, прочерченные чем-то не слишком острым, но приложенным с явным старанием и усилием.

Я понятия не имел, что все это означает, но, судя по взаимному молчанию двух людей, намного лучше меня разбирающихся в традициях и условностях, поединок и правда был окончен. Вот только в чью пользу он завершился?

Амано лежал в траве, заложив руки за голову, и смотрел в небо. А небо смотрело ему прямо в глаза, такие же голубые и ясные. Рядом с капитаном Сэна валялось нечто, больше всего напоминающее скелет зонтика. Бамбукового.

– Откуда ты знал, что без защиты будет намного легче?

– Так она сама по себе весит немало…

– При чем тут вес? Ты ведь понял, о чем я говорю.

Защита, пусть даже самая призрачная, дала бы тебе зыбкую надежду на второй, третий, двадцать пятый шанс. И ты бы непременно отступил, обещая попробовать снова, как только накопишь силы, подготовишься, соберешься с мыслями и сделаешь кучу других неотложных дел. Значит, не попробуешь никогда.

– Чтобы идти вперед, нужно чувствовать, что за спиной – обрыв.

– Злой ты, – сказал Амано. – И жестокий.

– Я знаю. Сам-то не пострадал?

Капитан Сэна задумчиво помахал в воздухе рукой:

– Задело легонько, но ничего. Даже занозу не посадил.

– А что сделал-то?

– Надругался над святыней.

– Мм?

– Распотрошил собственную душу, чтобы добраться до чужой.

– Загадками говоришь.

– Меч самурая – душа самурая, – пояснил Амано, садясь и довольно потягиваясь. – Его надо хранить, беречь, холить и прочая. А я раздолбал.

– Ну, это как раз в твоем духе. Раздолбайском.

– Зато достал противника.

– И это тоже… Вполне твое. В смысле «доставание».

Он подобрал останки своего синая и многозначительно хлопнул бамбуковыми плашками по ладони:

– А еще тем, что получилось, очень удобно знаешь что делать?

– Даже не думай!

25 августа

Амано Сэна

Это было лучшее утро на свете. Нет, правда. Я не помнил во всей своей прошлой жизни такого же безмятежного, беспечного, пронзительно радостного времени. Даже минуты. А тут, начиная с самого рассвета… Красота!

И тишина. Вот ведь повезло Рэнди: за наш общий счет получил вдоволь времени на устройство личной жизни. И Паркер, похоже, тоже, если днюет и ночует в Коммцентре. А пора бы им обоим возвращаться к нормальной рабочей жизни, нэ? И меня не столько удручает отсутствие признаков жизни в комнате, сколько… Может, стоило все-таки отгул взять? Уважительная причина опять же имеется. Так с какого перепуга я приперся на работу, да еще самым первым?

А вот с этого самого, который вваливается, зажав под мышкой ноут и периодически потирая правый бок. Ну, не совсем бок, а… Нет, я не сильно ударил. Хлестко, разве что. И вообще это была шутка!

– Чего, дурная голова спать не дает? – буркнул Морган, осторожно приземляясь на свое рабочее место. – Или ручки шаловливые?

– Ты сам вчера напросился!

– Ага, конечно. Еще скажи: бегал за тобой и умолял.

Он плюхнул свою «печатную машинку» на колени, раскрыл и уныло уставился в экран. Минуты на две. Потом вздохнул и начал терзать клавиатуру.

– Чем занимаешься?

Вообще-то можно было просто подойти и посмотреть, но, памятуя о недавних событиях, лучше было без особой нужды не приближаться к капитану Кейну. Во избежание обязательного членовредительства.

– Бумагами. Не знаю, как тебе, а мне отчет всю неделю катать.

– Как это, всю неделю? А ратные подвиги кто будет совершать?

Вместо ответа Морган тряхнул полой рубашки, демонстрируя отсутствие кобуры.

– Не заходил еще в оружейку?

– И не собираюсь. Пока тест по стрельбе не сдам.

– И что тебе мешает?

– Общее состояние организма, – огрызнулся капитан Кейн. – Которое твоими усилиями только усугубляется.

– Да ладно! Как один шлепок по заднице может повлиять на…

– Один?

– Ну… Все равно не вижу связи.

– Главное, что я ее вижу, – злорадно сообщил напарник.

Обиделся, значит. И собирается таким способом мне мстить? Вот почему и говорю: злой. Неправда, что ли?

– Я извинюсь. Хочешь?

Из-за ноута раздался смешок.

– Могу даже перед всеми.

Смешок сменился бульканьем.

– Ну, Мо! Хватит дуться уже. У меня вчера было отличное настроение, вот я и…

– Если тебя это утешит, мне лицензию не подтвердят, пока тремор не пройдет.

А, ну да. Проблемы с рукой. Помню.

– И когда сие знаменательное событие ожидается?

Он пожал плечами:

– Понятия не имею. Наверное, курс терапии нужно будет пройти. А если пострелять хочешь… Вон, можешь с Паркером напарником махнуться.

– Бе-э-э!

– Не нравится идея?

– Какая стрельба с Доусоном? – уныло вздохнул я. – Он же у нас джентльмен, до драки дело доводит только в очень редких случаях…

– А я, по-твоему, кто тогда? Шпана?

По крайней мере, что-то очень похожее.

– Ты…

Запищал комм. Странно. У меня на все знакомые номера свой сигнал поставлен, а этот… Резервный. Так сказать, на общие случаи.

– Слушаю.

– Месье Сэна? – спросили из динамика, отчетливо ставя ударение на последний слог.

– Да.

– Как скоро вас можно ожидать?

– Ожидать где?

– О, неужели вы забыли? – изумилась явно незнакомая мне женщина. – Сегодня проходит репетиция показа, и вам обязательно нужно…

– Какого показа? – переспросил я, ощущая себя склеротичным идиотом.

– Месье Дюпре очень на вас рассчитывает!

О ками! Тот договор. Не помню, было ли там хоть что-то сказано про репетиции, но сумма неустойки точно была оговорена.

– Прямо сегодня?

– О, это ненадолго! Всего пара часов. И чем скорее вы появитесь…

– Как думаешь, Барбара сильно будет ругаться? – спросил я Моргана, прикрывая микрофон ладонью.

– Сильно и грязно, – предположил капитан Кейн. – То есть как обычно.