– Кать, он такой заброшенный…

– Подберут, не залежится…

Зазвонил мобильный телефон.

– Здравствуй, Снегурочка! – сказал Муркин пьяным голосом.

– Здравствуй, Дед Мороз, – весело ответила Елена. – Где это ты с утра успел набраться?

– А я трезвый не бываю. Только 20 минут до операции и двадцать минут после…

– Мне тяжело под такой ритм подстроиться, – пошутила Елена.

– Как говорил Вуди Аллен: «Я не боюсь умереть. Я просто не хочу при этом присутствовать…»

– Сачкануть хочешь, чтоб другие хавали?

– Ага. Как врач, я имею право хоть на какие-нибудь льготы! Давай повидаемся, завалю тебя фруктами и шоколадками. А то махнем со мной на Новый год в дом отдыха? Нас спонсера куда-то посылают под Москву, там они наваляли маленькую Швейцарию с горнолыжными спусками…

– А где? – спросила она с подтекстом «Почему бы и нет?», потом резко остановила себя. – Нет, Муркин, это слишком ответственно.

– Считаешь, что я забеременею и тебе придется жениться?

– Ага…

– Ну, тогда у тебя сегодня последний шанс.

– Муркин, мне надо телевизор бывшему мужу купить и до дома допереть. Поможешь?

– Легко. А полы ему помыть не надо?

– Ему и телевизор не надо, это мне надо.

– Заезжай к концу рабочего дня, все оформим…

– А ты не очень пьяный? Ты его не выронишь?

– Так еще времени сколько, пока рабочий день отпашу, протрезвею. Буду в меру пьян и до синевы выбрит. Жду…

– Наконец ты стала их употреблять по прямому назначению, – заметила Катя.

– Всегда считала, что прямое назначение – это что-то другое…

На экране вскоре появился Никита.

Никита. Здравствуй!

Белокурая. Привет.

Никита. А я вчера елку купил! Красавица! Дети в кайфе.

Белокурая. Здорово! А у меня, как у «зеленой», искусственная. Надо собрать, нарядить.

Никита. Полный обвал на работе. И ресурс на пределе…

Белокурая. Назови мне первых три привычных способа твоего восстановления ресурса.

Никита. Ресурс мгновенно восстанавливается, как только увижу реальный выход из ситуации… Они ведут себя как полные козлы… Вложили дикие деньги, а теперь, когда есть возможность все запустить… не хотят потратить еще пять копеек.

Белокурая. Нельзя заниматься бизнесом, когда управляющий и учредители действуют разновекторно.

Никита. Они не понимают, что судьба вряд ли предоставит второй шанс занять такую перспективную нишу в бизнесе.

Белокурая. Ты эффективно обсуждаешь проблему. Даже при обсуждении большую часть ресурса тратишь на агрессию, а не на решение проблемы.

Никита. Я же по жизни слон в посудной лавке. Могу много всего разбить, если расстроюсь.

Белокурая. Ты же обещал заработать миллион и купить мне квартиру в арбатском переулке. Значит, я лицо заинтересованное.

Никита. Будет тебе белка, будет и свисток!

Белокурая. Не знаю, как родителей на Новый год поздравлять без Караванова. Я им до сих пор ничего не сказала.

Никита. Хочешь, подъеду, как запасной вариант…

Белокурая. Чтобы у кого-нибудь из них от твоего вида случился инсульт?

Никита. Хорошее же впечатление я, по-твоему, произвожу на людей… Все, пошел работать! Целую.

Белокурая. Целую.

Отошла от компьютера:

– Кать, я телевизоры смотрела. В понтовых магазинах дорого. Чего посоветуешь?

– Езжай на Горбушку. Там перед Новым годом чуть не до десяти все работает.

– Отличная идея.

– А чего ты за теликом берешь пьяного дохтура, а не трезвого лирического ковбоя? Понимаю, дохтур бы оплатил этот телик. А так, за твои деньги на гололеде и грохнет, – покачала головой Катя.

– Тогда я сама дохтура грохну. Лирический ковбой, как всегда, в депрессняке. А я меняю четыре виртуальных половых акта на один реальный. Мне хочется жить здесь и сейчас…

– Всем хочется… – с тоской подтвердила Катя.

У Муркина в кабинете была просто «выставка подарков товарищу Сталину». На подоконнике громоздились коллекционные бутылки, упакованные в подарочную бумагу, коробки с бантами, огромная корзина с фруктами и конфетами.

– Это на такое налечил? – развеселилась Елена, перебирая подарки.

– Ага… – ответил Муркин, подмигнув почти трезвым глазом. – Да ты не боись, ко мне одни чиновники ходят. Простые люди носят им, они носят мне, я ношу чиновникам из Минздрава… Круговорот бутылок в природе. Выбирай, что нравится.

Елена покопалась на подоконнике, достала бутылку айриш-крема.

– Кидай в сумку, я беру корзину и чешем ко мне.

– А телевизор? – застыла Елена с бутылкой в руках.

– Это была не шутка?

– В каждой шутке есть доля шутки. Но здесь не было. Муркин, я на тебя очень рассчитываю, – приласкалась Елена.

– Ну вот, бывшим мужьям телевизоры я еще ни разу в жизни не покупал! – поморщился он.

– Какое совпадение, я тоже!

Было темно и холодно, но народ толпился и сметал на Горбушке все подряд. Ни Елена, ни Муркин не ориентировались в этом электрическом городе и долго тыкались по отдельчикам, кокетливо поругиваясь. Купили родителям крутой тонометр.

– Может, лучше чайник твоему подарим? – с надеждой спрашивал Муркин.

– И что он в нем увидит? В нем всего одна программа… – отбивала пас Елена.

– Зато он легкий…

Наконец был найден хорошенький красный телевизор.

– Выписываем чек? – спросил худощавый мужчина за прилавком в пестром свитере.

– Подожди, – остановил Муркин и начал прикалываться: – Лена, почему красный? Он ведь совсем не подходит к нашей кухне! Вот скажите моей жене, что нельзя все делать в красном цвете. Мужчин это раздражает…

– Возьмите металлик или белый, – озабоченно предложил продавец.

– Пойми, старик, металлик, это как-то холодно… А белый… Мне будет казаться, что я так и не пришел с работы, – насел на него Муркин.

– Ну, есть кофе с молоком. Оптимальный вариант под любую кухню, под любую семью, – вздохнул продавец.

– А ты считаешь, что у нас плохая семья? – угрожающе поинтересовался Муркин.

– Не обращайте на него внимания, выписывайте красный, – попросила Елена. – Муркин, уймись…

– Нет, ты скажи, мы плохая пара? – продолжал Муркин. – Может, ты еще скажешь, что она мне изменяет?

– Вам телевизор нужен или душу излить? – огрызнулся продавец.