Оставалась надежда на немецкую экономику, ее специалистов, которые в 20-е годы уже помогали Советской России в преодолении хозяйственной разрухи. Берия посчитал возможным применить прежний опыт в новых условиях, но для этого требовалось воссоздать Германию как единое нейтральное государство, интегрированное в западную финансовую систему. Он рассчитывал, что за дипломатическое содействие объединению Германии СССР сможет получить до 10 млрд. долларов, однако внешнеполитическая активность министра внутренних дел СССР, руководствовавшегося в политике прагматическими соображениями, раздражала многих. И не только аппарат ЦК КПСС и ортодоксально мыслящего Молотова, возглавившего МИД в марте 53-го: рушились геополитические замыслы сил, затеявших Вторую мировую войну и заинтересованных в послевоенном расколе Европы. Лаврентий Павлович потерял осторожность, вторгаясь в сферу тех, кто имел свои представления о новом мировом порядке. Хотя ему, несколько лет руководившему органами госбезопасности, а значит и внешней разведкой (сентябрь 1938 – апрель 1943 г. и с марта 53-го), должно было быть известно об истинном влиянии и роли в мировой политике наднациональных банковских кругов.

Берия в дневнике 3 мая 1953 года привел свой разговор с Маленковым:

«Если хорошо подумать, нам не нужна именно социалистическая отдельная Германия. Можно одну, единую. Нам хватит по настоящему нейтральной. Пусть даже буржуазная, главное всем войска вывести, чтоб Америку из Европы убрать»… Тоже молчит.

Коба был против раскола Германии. Он и в Потсдаме эту линию гнул, но Черчилля не устраивало, так и пошло.

Сейчас в ФРГ все рано будут жить лучше, потому что надо американцам. Из восточной зоны немцы все равно будут бежать, тут никакая пропаганда не поможет. А мы нажимаем со строительством социализма. А нам нужна нейтральная демократическая Германия. И Коба так считал, не успел, а теперь этим дуракам не докажешь.

Вячеслав (Молотов) уперся, какой ты коммунист, если против социализма. Я не против социализма, я против дуризма. У них денег, сил много, а нам не хватает. Если мы договоримся, что Германия будет единой и нейтральной, то можно будет вывести войска союзников из Германии. Мы тоже выведем, но это же какое сразу облегчение. Так у нас на шее восточные немцы, а так они сами будут больше работать. И будут на шее у Эйзенхауэра. Тоже не сахар. Если они войска выведут, если мы нажмем, еще вопрос, будут Европу кормить задаром или нет. А ты веди нужную пропаганду, кто мешает. И в правительство входи.

…И потом, наши войска все равно будут стоять. А если выводить, то всем сразу. Германия не Иран, тут можно упереться. Дуризм какой-то!».

Берия предвидел негативное для СССР развитие внешнеполитической картины и огромную трату валютных ресурсов в силу того самого «дуризма», которым умело управляли с Запада.

Хрущев, оставшийся с ног до головы троцкистом, как ни странно, оказался советским политиком, более востребованным сильными мира сего – его возвышение не встретило негативной реакции с их стороны. Избавившись от Берии и других соратников Сталина, Хрущев стал проводником политики, которая в общем и целом не противоречила долгосрочным геополитическим замыслам транснациональных кругов. Парадоксально? Да, но только на первый взгляд.

Хрущев возобновил урезанную при «позднем Сталине» широкомасштабную финансовую поддержку «борцов за светлое будущее». В капстранах для этого была расширена сеть подставных фирм и банков, созданная еще в 1920-е годы. Тайная материальная, в том числе военно-техническая поддержка национально-освободительного движения по сути представляла собой реанимацию в новых исторических условиях идеи Троцкого об экспорте революции.

Собственно говоря, некоторые «сверхдоверенные» структуры аппарата ЦК КПСС и КГБ уже тогда, в 50-60-е годы, до совершенства отработали систему «перегонки» валюты за рубеж и ее укрывательства от западных контрразведок и налоговых органов. Советское сырье – нефть, газ, металлы – продавалось за рубеж «дружественным» компаниям, зарегистрированным в офшорах, по ценам ниже мировых. Сверхприбыль по цепочке счетов подставных лиц в западных и советских загранбанках в конечном счете оказывалась у адресатов.

Поддерживая национально-освободительное движение в «третьем мире», Хрущев, сам того, наверное, не ведая, торил дорогу для проникновения в Азию и Африку – сферу влияния старых колониальных держав – американских корпораций и транснациональных финансовых структур. Возможно, это ведали те, кто подбрасывал ему такие идейки. По существу, сильные мира сего ускорили в своих финансовых и геополитических целях крушение колониальных империй европейских государств за счет ресурсов СССР…

«…Перечень только некоторых мероприятий, проведённых после смерти Сталина, показывает, что Берия был, очевидно, наиболее информированным человеком в стране и, очевидно, имел определенную концепцию, как вывести Советский Союз из нелегкой ситуации, которая грозила драматическим развитием событий.

…То, что было проведено при его жизни, свидетельствует о наличии каких-то основополагающих идей по преобразованию страны. Особенно страшила его соратников попытка чётко разграничить компетенции партийных и государственных органов. Это, по сути дела, выводило Берия на одно из первых мест и отодвигало на второй план многих коммунистических деятелей. Но интрига разрешилась по-иному…» (Петр Вагнер).

26 июня 1953 года, пятница. Накануне, 25-го, Берия прилетел из Германии.

По одной из версий, на аэродроме его встречал Микоян. Но к вечеру по дороге домой в машине Лаврентия Павловича оказался Георгий Маленков. Берия подвозил его на квартиру по ул. Грановского. По воспоминаниям шофера, Берия и Маленков минут 10 о чем-то по-дружески поговорили. Понятно, что главной темой были, скорее, немецкие события. Европа опять оказывалась чуть ли не на грани войны. Но и внутренние проблемы обойти было нельзя. По значимости они не уступали берлинским.

После войны Сталин возобновил интенсивное расследование причин трагедии 22 июня 1941 года в целях установления конкретных виновников. Хорошо известны слова Сталина о том, что «победителей можно и нужно судить, можно и нужно критиковать, и проверять… меньше будет зазнайства, больше будет скромности». Под этими словами Сталин подразумевал тщательное расследование причин трагедии 22 июня 1941 года, которое он в глубокой тайне начал ещё в начале войны и никогда не прекращал, – просто на некоторое время активность разбирательства была снижена. Однако к концу 1952 года Сталин практически завершил это расследование – уже был завершён опрос оставшихся в живых генералов, командовавших в западных приграничных округах накануне войны. Например, в результате опроса генералов о том, когда они получили предупреждение о нападении Германии, выяснилось, что все получили 18-19 июня, и только генералы Западного Особого военного округа никаких указаний на этот счёт не получали, а некоторые и вовсе узнали о войне из речи Молотова. И это очень сильно встревожило как партократию, так и причастный к этим событиям высший генералитет и маршалитет.