Полковник А. Лебединцев долго служил у Москаленко, тесно контактировал с Д. Фостом, которого Москаленко нанял писать мемуары, дав Фосту за это звание полковника и оклад командира корпуса. Лебединцев пишет: «Во время бесед в самолетах и на учениях Москаленко ни разу не вспомнил о его участии в аресте, охране, суде и приведении в исполнении приговора над Берия».

Еще осенью 1992 г. начальник Центрального архива Министерства безопасности России полковник Александр Зюбченко признался:

«– Очень хочу когда-нибудь почитать дело Лаврентия Берия. Проблема в том, что у нас этих томов и никогда не было. Я даже не знаю, сколько их вообще. Вся группа дел, связанных с Берия, хранится не у нас. Могу предположить, что их держат под сукном еще и потому, что не все там однозначно, с точки зрения правовой оценки этих лиц».

Поиск «дела Берия» сродни попыткам отыскать в темной комнате черную кошку, когда ее там нет.

Сын Берия Серго утверждал, что два высокопоставленных партийных деятеля, являвшихся членами суда – председатель ВЦСПС Н. Шверник и первый секретарь Московского обкома КПСС Н. Михайлов – признались ему, что после июня 53-го не видели его отца живым.

Да и сами «творцы государственного переворота» в своих публичных выступлениях не без бравады признавались в свершенном убийстве.

Известно, что в разговоре с прибывшим 2 июля на Пленум первым секретарем ЦК компартии Грузии А. Мирцхулавой Хрущев намекнул, что Лаврентия уже нет в живых. Дескать, не дергайтесь, защищать некого. Может, конечно, Никита Сергеевич и лукавил, чтобы нейтрализовать представителей Грузии, а может – и нет. Признание в ликвидации Берии накануне Пленума ЦК он позднее сделал и нескольким представителям зарубежных компартий.

Анализ стенограммы Пленума ЦК дает новые аргументы в поддержку подобной версии. Так, 3 июля обычно очень осторожный в своих высказываниях Лазарь Каганович произнес с трибуны такие примечательные фразы: «…Одним махом прихлопнули этого подлеца навсегда», «Центральный Комитет уничтожил авантюриста Берия», «мы очистились от погани, мы очистились от крупного провокатора», «ликвидировав этого предателя Берия». Аналогично можно трактовать и слова Хрущева, сказанные в первый день работы Пленума: «Взмах он взял большой, но сорвался и разбился, дух выпустил».

Хотелось бы на этом месте остановиться: ну хватит о мерзавцах, давайте напоследок скажем добрые слова в память о ЧЕЛОВЕКЕ, который их заслуживает. Скажем. Но сначала о том, что же досталось стране, молча пережившей акт величайшего предательства ее интересов.

В мае 1953 года Берия рассказал в дневнике о разговоре с Маленковым:

«…Говорю ему, слушай Георгий, русский народ у нас вроде главный, а на самом деле его положение хуже других. Коба это понимал и мне говорил, еще когда на Кавказе работал. Вся тяжесть на русском, у него и климат самый неудобный. На Украине легче, сытнее.

Кавказ рай, в Средней Азии развитие слабое, им пока много не надо, а все равно у каждого есть свой дом, хоть и бедный. А у русского и то что было, разрушили. И сколько уже русский народ отстроил, а все мало. Русский народ – великий народ, но надо усилить. И экономически тоже. Республики никуда не денутся, надо сельское хозяйство в России поднять. И разобраться, что где сеять, какие где задания. Потом всем лучше будет».

Поэтому начнем с главного. В период правления Хрущева происходило перераспределение национального дохода, созданного русским народом, в пользу других народов СССР. Перераспределение осуществлялось как в форме расчетов по заниженным ценам на продукцию, создаваемую на территории РСФСР, и завышенным на других территориях, так и путем прямого бюджетного перекачивания средств, созданных в РСФСР, в другие союзные республики. Вся тяжесть налоговой и бюджетной политики, политики закупочных цен и госпоставок легла на РСФСР, Малороссию и Белоруссию – республики, которые больше всего пострадали от войны. В 50-е годы среднемесячные доходы колхозника Узбекской и Таджикской ССР были в 9 раз выше, чем в РСФСР, и почти в 15 раз выше, чем в Белоруссии. На таких же экономических основах держались отношения между Россией и странами Восточной Европы. Рычаги экономического влияния на страны Восточной Европы основывались на неравноправной эксплуатации природного и экономического потенциала России.

Как отмечал митрополит Петербуржский и Ладожский Иоанн, в это время из лексикона официальной пропаганды исчезло слово «русский», понятие патриотизма, отказаться от которого после невиданного роста государственной мощи страны и ее усиливающегося влияния на международной арене не представлялось возможным, а допускалось в употребление только в сочетании с терминами «советский» и «социалистический». Понятие «пролетарский интернационализм», использовавшееся в советской идеологической практике для подавления русского национального самосознания, вновь обрело первостепенное значение в государственном мировоззрении СССР.

По инициативе Хрущева отменяется обязательное изучение русского языка в школах союзных республик. Если до 1957 года в средних школах союзных республик изучали два языка: русский и местный, то по новому порядку изучение русского стало факультативным. Таким образом закладывались основы серьезных национальных проблем в будущем.

В 1954 году Хрущев совершает преступление против русского народа, своим волевым решением осуществив незаконную передачу исконно русской земли – Крыма (Крымской области) из состава РСФСР с состав псевдогосударственного образования УССР. При этом вопрос «передачи» предварительно не обсуждался не только с населением и местными органами власти, но и Верховным Советом РСФСР.

С середины 50-х годов в Крыму и других областях Малороссии, а также в Белоруссии осуществляется массовая дерусификация населения. Закрываются русские школы, образование ведется только на местных диалектах (малоросском и белорусском) русского языка. Людям, десятилетия считавшим себя русскими, усиленно внушается, что они принадлежат к особому народу, а великороссы – просто колонизаторы.

Не без влияния придворных партийных идеологов Хрущев выдвигает утопическую идею «построения коммунизма за 20 лет». В процессе «коммунистического строительства» должно произойти «сближение наций» и «достижение их полного единства», а в отдаленной перспективе – слияние наций во всемирном масштабе. Чем не калька с троцкистских постулатов?

Экономическое развитие СССР в 50-е – начале 60-х годов отличалось высокой динамичностью, темпы которой были заданы еще при жизни Сталина. Как отмечал бывший председатель главного экономического органа страны – Госплана СССР В. Н. Новиков: «Государственная машина, раскрученная до 1953 года, продолжала работать и двигалась в основном вперед, независимо от того, кто где сидел. Мне даже представляется, что если бы тогда «там» вообще никого не было, страна продолжала бы существовать и развиваться по линии, намеченной ранее… С моей точки зрения, в масштабе СССР сбить государство в целом на худший ритм работы можно было только искусственными или нарочно глупыми мерами… Нашу огромную махину непросто было раскачать, но нелегко и остановить».