помочь! Умолять я что ли тебя должна? Боже… какая же ты правильная и нудная… Не понимаю, почему богатство приплыло именно к твоему берегу? Мама говорит, что через пару лет ты непременно все потеряешь, потому что совершенно никчемная. Эй, ты слышишь меня? – Вика замолчала, а потом с неменьшим удовольствием продолжила: – Надеюсь, завтра ты будешь более сговорчивая. У меня серьезные планы на собственное будущее, и я четко знаю, кто мне нужен! И не будь дурой, тебе крупно повезло, что на тебя обратил внимание такой парень как Ник. Не волнуйся, он проучит тебя немного и отпустит. Будешь знать, как портить мне жизнь!

Услышанное вернуло способность двигаться. Я рванула к двери, дернула ручку и крикнула:

– Открой!

– Ага, спешу и падаю! – со смехом ответила Вика.

Неожиданно в глубине души вспыхнула дребезжащая надежда – это жестокая игра, попугают и отпустят, я не совершала ничего ужасного. Но, когда я развернулась и вновь посмотрела на Морозова, по рукам побежали мурашки страха.

Сколько дней они подготавливали этот спектакль? Сколько часов обсуждали детали? Сколько раз представляли момент, когда ловушка захлопнется за моей спиной? Фотографировали шаль, подбирали фразы для сообщений, ждали, когда из дома уедут «лишние люди»…

Меня бил озноб, ноги стали ватные, и во рту появился металлический вкус – вкус погибели, но я пыталась собраться, сжаться, чтобы отчаянно бороться за свою душу.

Улыбка не сходила с лица Морозова. Медленно поднявшись, растягивая удовольствие, он выпрямился во весь свой высоченный рост и оглядел меня с головы до ног так, будто я была лошадью и имела весьма сомнительную родословную.

Варя волновалась не зря, Морозов не собирался прощать уязвленного самолюбия.

– Как поживаешь, красотка? – ухмыльнулся он и приблизился к креслу. – Похоже, не очень хорошо… Бледная какая-то… Но ничего, сейчас раскраснеешься. – И он тоже окатил меня смехом, от которого заложило уши.

Я слышала стук своего сердца, он наполнял весь организм и подчинял мысли определенному ритму. Фразы в голове летели отрывисто и не имели начала и окончания. С трудом я произнесла:

– Не подходи.

– А то что?

За дверью стало тихо. То ли Вика ушла, то ли, наоборот, прилипла к замочной скважине, чтобы не пропустить самое интересное.

– Не подходи, – повторила я и быстро огляделась, пытаясь отыскать то, что сможет послужить хоть каким-нибудь оружием. Взгляд выхватил стул, ночник на тумбочке, узкую вазу на подоконнике, декоративную деревянную статуэтку и… И все.

Морозов больше не собирался ждать, нарочно расстегнув две верхние пуговицы рубашки, он метнулся ко мне. Но я устремилась к окну и остановилась за большим круглым столом, ловя обманчивое ощущение некоторой безопасности.

– Бегай сколько хочешь, – бросил Никита и расстегнул третью пуговицу. – Мне это даже нравится. Добыча должна трепыхаться, иначе скучно.

Около стола он оказался в считанные секунды. Метнувшись влево, я отшвырнула в сторону Морозова стул и побежала к шкафу. Побежала – громко сказано. Комната была просторной, но не настолько, чтобы петлять и кружить. И казалось, будто стены сужаются, лишая меня спасительных сантиметров.

Морозов не поймал меня чудом, однако я понимала, что в замкнутом пространстве долго не продержусь. Взгляд скользнул к окну… Первый этаж… Как много я отдала бы за единственный шанс оказаться на свободе! Но у меня не было той необходимой полминуты (или даже меньше), которая позволит распахнуть окно. Если только ударить Морозова по голове чем-то тяжелым, но он ни за что не позволит этого. Но я все равно побежала к окну – полетела к нему, как птица, желающая увидеть небо.

– Не хотела по-хорошему, попробуем по-плохому, – процедил Морозов, делая передышку вовсе не для того, чтобы отдохнуть, а чтобы позабавиться. – Уверен, красотка, тебе понравится!

Налетев на кресло, я потеряла равновесие. Морозов схватил меня за запястье и, дернув, развернул лицом к себе. Его дыхание прошлось по лбу, и я сделала попытку вырваться. Если я птица, то у меня должны быть крылья…

Я даже представить не могла, что Никита собирается делать. То есть догадывалась, вот только где та граница, за которую он не заступит, или такой границы нет?

– Отпусти! – закричала я, но Морозов толкнул меня к дивану и повалил на клетчатые коричневые подушки.

– Размечталась.

Интуиция крутанула тело вправо, и Никита рухнул не на меня, а рядом. Но о спасенье речи не шло. Лишь мгновение – и я вновь оказалась в его власти.

Я вертелась и пыталась ударить Морозова кулаком хоть куда-нибудь, а он старался поймать мои руки и пристроиться так, чтобы меня парализовала тяжесть его тела.

– Не трогай меня!

– Никуда не денешься, никуда…

Морозов все же схватил мои руки, и я начала извиваться еще сильнее, стараясь ударить его ногой. Силы уходили, я слабела и сокрушительно проигрывала…

В этот момент в кармане джинсов расстегнулась брошь. Иголка кольнула, но не сильно, а осторожно, будто чертополох старался обратить на себя внимание, напомнить о чем-то…

«Никто не тронет меня безнаказанно», – мысленно произнесла я и… раздался громоподобный удар в дверь. Затем грохот оглушил, и стало легче, потому что Никита попытался слезть с меня, но не успел сделать это самостоятельно… Ему помогли.

* * *

Егор буквально содрал с меня Морозова и отшвырнул в сторону так, точно тот был охапкой тряпья, и коршуном бросился на него. Поднял, оттолкнул и врезал кулаком в лицо. Я зажмурилась… И открыть глаза мне было непросто, потому что я сильно сомневалась, что у Морозова остался нос.

Быстро поднявшись, я увидела Вику. Закрыв рот ладонями, округлившимися глазами она в панике впитывала происходящее. И то мотала головой, то делала шаг вперед и шаг назад.

Егор бил Морозова молча и профессионально, и от этого было страшно вдвойне. Раздавались глухие удары, грохот мебели, крики и жалкие фразы Никиты: «Она сама пришла!», «Хватит!», «Я больше не буду…», «Я виноват… виноват…», «Дженни, прости!» Он говорил что-то еще, но не все получалось разобрать, и чем дальше, тем жалобнее становился голос Морозова. Никита пытался защитить лицо, но против железобетонной машины, сметающей все на своем пути, приемов нет.

Я всегда подозревала, что внутри Егора живет вот такая сила. Но одно дело – подозревать, а другое – видеть…

– Ты убьешь его, убьешь! – взвизгнула Вика.

Морозов рухнул между окном и диваном, из носа и по левой щеке ручьями текла кровь.

– Егор! – крикнула я, бросилась вперед и врезалась в его плечо. – Не надо… Не надо… Ты и вправду его убьешь… – Слова заскакали, а я крепче прижалась к Егору, стараясь ограничить его в движениях.

Он развернулся, и я