воротами был сводчатый темный тоннель, где пахло сыростью и плесенью, и было очень холодно. Под сводами угадывались расположенные на равном расстоянии друг от друга подъемные решетки, которые можно было бы в любой момент опустить одну за другой, перекрывая тоннель. Следуя за Кэардином и его людьми, мы дошли до ворот в противоположном конце тоннеля — за ними оказался просторный двор, охраняемый вооруженной бердышами стражей. Здесь Кэардин велел нам остановиться.

— Дальше со мной пойдет тот, кто называет себя Ожидаемым, — сказал он.

Я вздрогнул.

— Почему это? — вырвалось у меня.

— Правитель желает говорить только с тобой, — Кэардин протянул руку, будто хотел коснуться моего плеча. — Идем!

Я переглянулся с Беа, Казом и Флавией, уловил растерянность в их взглядах и, покачав головой, зашагал за Кэардином к лестнице, ведущей в замок. За массивной двустворчатой дверью парадного входа был большой и величественный, слабо освещенный факелами и огромной люстрой из темного металла под сводами, но неожиданно теплый зал с арками, в которых трепетали красные и белые полотнища с летящим ястребом. В глубине зала, в красноватом полумраке и пелене факельного дыма, угадывалось тронное возвышение, на которое вели ступени с трех сторон. Несколько придворных стояли справа и слева от массивного каменного трона, и сам правитель восседал на нем.

— Ваша светлость, — сказал Кэардин и поклонился.

— Подойдите — ответил неожиданно громкий и властный для такого глубокого старика голос. Длинные белоснежные волосы Граэма Геллерина напоминали паутину, заплетенная в косичку жидкая борода достигала пояса. Неестественную белизну исчерченного глубокими морщинами высохшего лица подчеркивали черные с золотом одежды. Глаза дука были закрыты, он сидел, подперев голову рукой в перчатке, и драгоценные перстни, надетые поверх перчатки, вспыхивали огоньками в свете факелов, горевших справа и слева от трона.

— Ближе, — велел мне правитель, и я подчинился. Теперь нас разделяло не больше метра.

— Почему сид? — внезапно сказал Граэм.

— Что? — не понял я.

— Он действительно чужой, хоть и выглядит, как сид, — сказал Граэм, не открывая глаз, — в нем дух другого мира. Мира молодого, пропитанного духом разума и соперничества, и совершенно лишенного силы Анги. Невероятно, но это так. Значит, Квинакор был прав, а я нет. И этот меч… Я чувствую идущую от клинка энергию Фианнахорна, Кузницы Первосозданных. Он ковался во Вторую эпоху, определенно, и ковался для фейнов. Пророчества сбываются, вне всякого сомнения.

— И что все это значит? — не выдержал я.

— Молчи! — Кэардин ткнул меня в бок. — Его светлости не задают вопросов!

— Лоней, прошу тебя, оставь нас наедине, — внезапно сказал дук. — Я хочу поговорить с ним без свидетелей.

— Ваша светлость, я…

— Не беспокойся, мой друг. Просто сделай, как я прошу.

— Хорошо, ваша светлость. Но, по крайней мере, я должен забрать у него оружие.

— Не стоит. Этот юноша не опасен, он на нашей стороне. Ступай. И вы идите, — велел Граэм дворецкому и страже.

Конюший вздохнул, поклонился, бросил на меня очень выразительный взгляд — мол, не смей даже пытаться что-нибудь выкинуть! — и покинул зал через скрытую за арками дверь, туда же вышли и остальные. Мы остались вдвоем. Граэм продолжал сидеть неподвижно, с закрытыми глазами, и я подумал, что мне стоит быть понахальнее, если я хочу получить ответы на вопросы, которых у меня накопилось немало. Наконец, я решился.

— Может, объяснишь мне, что тебе от меня угодно? — спросил я.

— Жаль, что я не могу видеть твоего лица, воин, — сказал Граэм. Тут он поднял веки, и я ощутил мертвящий холод во всем теле. Я уже видел такие глаза однажды — в подвале таверны в Иль-Флор, у убитого мной вампиромага. Глаза с кроваво-красными, будто наполненными запекшейся кровью белками, белесой радужкой и черными точками зрачков.

— Все верно, я Измененный магией Анги-Бланнорин, — сказал Граэм, угадав мои мысли. — Когда-то я основал этот город, и мне казалось несправедливым уйти, не увидев его расцвета и славы. Эльмарн был моим ребенком, и я, как всякий отец, мечтал увидеть его взросление, совершеннолетие, расцвет. Я добровольно принял Дар Крови и не жалел о своем решении. Это было тяжелое время. Мы искали новую родину взамен погибшей, новые земли взамен навеки утраченных. Мы были готовы на все, лишь бы увидеть день славы моего народа.

— Так ты…

— Да. И я слеп. Я очень долго жил во Тьме, юноша, и мои глаза отвыкли от Света. Я слишком поздно это заметил. Нет магии, могущей исцелить меня и сделать прежним. Слишком страшна цена сделки со смертью.

— Сочувствую, но не понимаю, как все это относится ко мне.

— Эта крепость, Нер-Огорд, сердце Эльмарна, была едва-едва воздвигнута, когда на востоке заполыхало зарево великой войны. Я помню день, когда в этот зал вошел Джослав Лотиец, глава фейнов. Он привез мне послание от Квинакора и предложение союза с фейнами. И я отказал ему.

— Отказал? Почему?

— Мне казалось унизительным, что я, носитель священной крови Бланнорин, потомок элайских королей, буду сражаться под людским командованием. Я не мог признаться в том, что отвергаю союз с фейнами из высокомерия, поэтому выдумал кучу причин отказать. Естественно, что Джослав все правильно понял. Он назвал меня трусом и себялюбцем. Счел, что Безумие овладело мной.

— Джослав знал, что с тобой случилось?

— В те времена я еще был самим собой, воин.

— Ты жалеешь о своем выборе?

— Жалею. Но для того, чтобы осознать свою ошибку, мне понадобились века. Тело мое все больше и больше теряло человеческое подобие, — Граэм с мрачной улыбкой стянул с руки перчатку, и я увидел его ладонь и пальцы, сухие, покрытые черными пятнами и костлявые, как у мумии. — Почти тысячу лет я ходил путями Тьмы, и лишь великая светоносная сила крови элаев не позволило Безумию окончательно поработить мой дух. Но не это сломило меня. Все эти века я видел, как Эльмарн, которому надлежало по моему замыслу стать самой яркой звездой в землях сидов, наследником могущественных царств Илле-Ко-Ней, центром, вокруг которого сложится новая сидская держава, подобная великой Элайе, все больше и больше оказывался в стороне от происходивших в Аркуине событий. Мой город, мое творение, уподобился гордячке-невесте из древней притчи, которая отвергла всех женихов и осталась старой девой, никому не нужная и увядшая. Жизнь проходила вдали от его стен, а я, жалкий глупец, пропустил момент, когда все можно было изменить.

— Как ты узнал обо мне?

— Мне было видение. Твой приход в Аркуин вызвал движение потоков Силы, так о тебе узнали твои друзья и враги.

— К кому ты относишь себя, государь?

— Не к врагам, — с усмешкой ответил Граэм. — Враг