Ольга живет с мужем в современном многоэтажном здании. Но когда смотришь в окна передней и задней частей квартиры, видишь внизу, у самого подножия дома ужасающие трущобы. Они, словно разлившееся ведро помоев, растекаются вокруг, карабкаются в гору, заполняя собой все свободное пространство.

Это – фавелы. Стыд и горе крупных городов Бразилии. Миллионы обездоленных людей.

Подумать только, в Рио-де-Жанейро каждый пятый житель города селится вот так, в трущобах, в самострое на свой страх и риск. Без водопровода, канализации, электричества. Без надежды на более или менее сносное жилье. Без малейшей поддержки государства.

Мне по моей профессиональной привычке очень хотелось побывать в фавелах. Я затевал разговор об этом еще в Рио-де-Жанейро. Но Кармен с Марсией даже и слышать ничего не хотели:

– Ни за что на свете! Там, в фавелах, сплошная преступность. Нет полиции. Сорок процентов населения живут за счет наркотиков. Стоит вам только сунуться туда, мы уж и концов ваших не найдем.

Пришлось подчиниться. Марсия знает, что говорит – прокурору виднее.

Но здесь, в Сан Пауло, может быть, все обстоит по другому?

– Преступность и тут на высоте, – говорит Соломон. – Но мы можем попробовать проскочить на машине…

И мы двинулись в фавелы прямо от его дома. В Нью-Йорке нередко с опаской говорят о Гарлеме, Бронксе. Там, дескать, ужасно. Там гетто, трущобы… Я бывал в тех местах не раз. И теперь, после бразильских фавел, могу с уверенностью сказать, что наши гарлемы и бронксы выглядят пансионатами для уставших богачей на фоне того, что мы увидели, въехав в трущобы Сан Пауло. Крошечные самодельные клетушки, прицепленные одна к другой – это жилье. Нечто, текущее прямо по улочкам. Множество людей, бесцельно стоящих, сидящих или лежащих вдоль дорог – это жители трущоб, безработные.

Мы петляли по улочкам и всюду видели одну и ту же картину. Картину беспросветной нужды и потерянных надежд.

Но вот за одним из поворотов мы неожиданно увидели современное капитальное здание с единственным в этом районе садиком во дворе. За забором виднелся могучий куглолицый негр – явно охранник. На фронтоне здания рельефно выделялся знак Звезды Давида. Я с изумлением посмотрел на наших хозяев.

– Это госпиталь. Евреи Сан Пауло собрали деньги и построили его для местных жителей. Лечат в нем бесплатно. Здесь, в фавелах, есть школы, детские сады – их тоже содержат евреи. Мы, например, с Ольгой каждый месяц вносим сорок долларов на нужды детей в трущобах. Хоть и небольшая, но все-таки помощь.

Позже, уже в Рио-де-Жанейро, мы сумели-таки обойти возражения Кармен и Марсии. Узнали, что в этом городе существует один-единственный бизнес, который организует поездки в местные трущобы.

– Пятьдесят долларов с носа, садишься в военный джип и ты в полной безопасности, – объяснили знающие люди.

– Еще и пулеметов нам не хватало, – подумал я с досадой.

Мы решили рискнуть, хотя и провожали нас как на полномасштабную войну.

Открытый всем ветрам американский джип когда-то был, наверное, военным, но сейчас это мирная машина. Она вместила нас, еще одну пару из Чикаго и трех китайцев из Пекина. Везет нашу команду молодой, крепко сложенный говорливый мужчина.

– Ахила, – представился он.

Ахила выступает в одном лице как владелец сервиса, как гид, водитель и охрана. Его предприимчивость не может не вызвать восхищения. Дело в том, что наш проводник всю свою жизнь прожил в той фавеле, куда мы через несколько минут поедем. Там и сейчас живут многие его родственники. Он знает в том городке трущоб всех и все знают его, а кто решится напасть на своих? Каким-то образом Ахиле удалось получить образование и он сообразил, что экскурсии в мир трущоб могут стать прибыльным делом. Тем более, что из страха перед фавелами никто и никогда не захочет стать его конкурентом.

Надо полагать, нам очень повезло, что нашелся такой предприимчивый парень. Иначе мы бы так и не увидели трущобы Рио-де-Жанейро “живьем”.

Несемся во весь опор в горы, пересекаем невидимую границу фавелы, погружаемся в узкие извилистые улочки, проложенные между безобразными хибарами. При первой возможности останавливаемся и Ахила рассказывает, что мы едем, если пользоватъся советской терминологией, по образцово-показательной фавеле. Таких больше нет в пределах Рио-де-Жанейро. Тут заметно чище, чем в других местах, есть какой-то порядок. Существует что-то наподобие самоуправления. Несколько ниже в этом поселке уровень преступности, потому что более активна полиция: при малейшем нарушении она врывается в фавелу и тогда достается многим. Сейчас, при подготовке к выборам мэра города, власти заигрывают с местными жителями: как-никак только в этой фавеле Росинха живет 200 тысяч человек и их слово может оказаться решающим в кабинах для голосования. А в целом в районе Большого Рио-де-Жанейро имеется 661 фавела.

А в остальном – как всюду. Нет канализации, водопровода, электричества. Процветает наркотический бизнес. Да и как ему не процветать, если житель трущоб на нормальной работе получает 80 долларов в месяц, а в услужении у наркодилера – 500 в неделю. На всю фавелу в 200 тысяч человек имеется только три общественные школы, да и те неполные средние.

Безграмотность стала самым большим бичом для здешних людей. Без образования они не могут получить нормальную работу. Без работы не могут получить нормальное жилье и покинуть трущобы. В штате Рио-де-Жанейро сейчас 18 процентов жителей безработные. В фавелах их доля многократно выше. Но и те немногие, кто куда-то пристраиваются, заняты тяжелым, неквалифицированным трудом.

Бедность порождает преступность – это аксиома. При высокой доле бедных людей в обществе в Бразилии высок уровень уголовщины. Марсия запрещала нам самим, без сопровождающих ездить в городском автобусе. Нас постоянно предупреждали, чтобы мы не носили на виду фотоаппарат, чтобы на улице не разговаривали громко по английски или по русски. Это привлечет внимание, говорили нам, и за нами начнется охота, как за богатыми иностранцами. Официальные путеводители также полны предупреждений. Они, например, не советуют иметь на руках часы, кольца, украшения, когда едешь в автобусе. Украдут. Не советуют ночевать в мотелях – рассадниках преступности. Избегать многого другого.

Здесь, в фавелах, жилье бесплатное – каждый строит себе сам что взбредет в голову. И налоги с местных жителей не берут. Поэтому, сказал Ахила, тут можно встретить довольно состоятельных людей. Они предпочитают жить в трущобах, но экономить на налогах.

Когда мы поднялись высоко в гору, Ахила предложил зайти в какой-нибудь дом и посмотреть, как живут люди. Узкая лестница привела нас на второй этаж хибары, состоящей из тесных комнат-клетушек без окон и дверей – просто с оконными и дверными проемами.