старшая вышла замуж и уехала в Италию, младшая покоряла Бродвей. Сид мало говорила о них, и я решил, что не все семьи связывают крепкие узы. И Сид никогда бы не выдумала такую трогательную традицию, чтобы не забывать любимого человека.

А я понимал. Потому выполнил просьбу Эммы с превеликим удовольствием. Сразу после работы взял такси до того самого озера Шрайн, по пути заскочив в магазин за абрикосовым пирогом. Эмма не преувеличивала – это место походило на оазис в высохшей пустыне. Святыню в мире неверия. Людей – пересчитать по пальцам, а те, кто приехал побыть наедине с природой и своими мыслями, и не обратил внимания на странного парня, что сидел на берегу, подъедал пирог и пытался вызвать на разговор женщину, которую никогда не знал.

Повсюду цвели разноцветные цветы, колосились пальмы и другие деревья, холмы обрастали зеленью, а гладь озера бороздила двухъярусная белая баржа. Лебеди выпрашивали у меня крошки, и я был рад разделить с ними пирог. Меня потряс сводчатый купол, весь увитый растительностью. Внутрь заходили те, кто хотел помолиться или поговорить с природой, так что я оказался не единственным ненормальным.

Мы созвонились с Эммой, и она, немного смущаясь, говорила с бабушкой, как делала каждый год. А я слушал её голос и любовался видами. Было нечто сверхъестественное и волшебное в этом вечере, но Сид явно обиделась, что Эмма обратилась с просьбой ко мне, а не к своей подруге. И вот теперь я снова улетал, чтобы побыть с кем-то другим.

– Сид, – мягко заговорил я, обнимая её сзади. – Ты стала важной частью моей жизни. Ещё ни с одной женщиной мне не хотелось чего-то большего, только с тобой. Это всего два дня.

– Ладно. – Размякла она в моих объятьях. – Но пообещай мне, что Новый год мы встретим вместе.

Я никогда не давал женщинам обещаний, даже таких незначительных. Но она смотрела на меня и ждала. Я поцеловал её в кончик носа и поступил так, как никогда не поступал.

– Обещаю. Новый год мы встретим вместе здесь, в Лос-Анджелесе.

Как легко осчастливить женщину, которой ты нравишься! Она расцеловала меня и снова затащила в постель, и я поддался, хотя вскоре собирался уехать домой, чтобы собраться и выспаться перед ранним отлётом. Когда я уже искал раскиданную по комнате одежду, Сид кусала губы, а потом спросила то, что ей не давало покоя:

– А Эмма тоже будет с вами праздновать Рождество?

– Нет. – С полной уверенностью сказал я. – Она наверняка отправиться куда-нибудь со своим миллионером.

– Так у них всё серьёзно?

Живот скрутил резкий спазм, и я на мгновение согнулся пополам. Не нужно было открывать вторую бутылку игристого вина и доедать суши, на которых настояла Сид. Сырая рыба и пузырьки раздражали всё моё нутро.

Эмма мало рассказывала о своих отношениях с миллионером. Это была единственная запретная тема между нами, а когда кто-то так рьяно блюдёт тайну отношений, он не хочет делиться ими ни с кем. А значит…

– Да, у них всё очень серьёзно.

Эмма

– Как, уезжаешь?

Я так дёрнулась, что кусочек красной карамелизированной груши чуть не свалился с брускетты прямо мне на колени. Мы ужинали в особняке Максвеллов при полной романтике: свечи, вино и изыски от Гилберта. Наслаждались редкими минутами наедине, в которые изредка вмешивался дворецкий Уилла, принося очередное блюдо с непроизносимым названием. Все закуски, что подавались с барского плеча в особняке, несомненно заслуживали всех пяти звёзд Мишлен, но сердцу были ближе домашние угощения миссис Кларк.

Слишком далека я была от мира Уилла, и такие мелочи, как длинные свечи в настоящих золотых канделябрах, личный паж в ливрее и филе дорады в соусе из шампанского казались мне перебором. Так Уилл извинялся за то, что всё время отодвигал наши встречи на задний план, и я могла бы простить ему такую преданность работе, ведь знала, на что шла, когда теряла разум от миллионера с семейным бизнесом. А говорят, что женщины требуют много внимания!

Но когда Уилл состроил извиняющуюся гримасу и сообщил, что завтра утром снова улетает, на сей раз в Сиэтл, никакие канделябры, лакеи и соус-шампанское не смогли бы загладить свою вину.

– Но завтра Рождество. – Изумилась я. Впервые за десять лет я собиралась праздновать его, разделить радости и горести с Уиллом в моём маленьком домике, подальше от этих царских хором, но, похоже, снова просижу весь вечер одна.

– Я знаю, милая, знаю. – Уилл обнял мои руки своими так нежно, что можно было бы простить всё на свете. Кроме того, что он бросал меня в такой важный день. – Но «Максвелл Хортон» может получить крупнейший заказ на строительство делового центра в Сиэтле. Ты представляешь, какая это возможность для нас?

Я и представить не могла, но как ещё может отнестись к этому обиженная женщина?

– Карлу нездоровиться в последнее время. – Все объяснения Уилла всё больше походили на оправдания. – Возраст, сама понимаешь. Мой отец умер меньше года назад, и я не хочу повторения с Хортоном. Я прилечу через три дня, и мы закатим с тобой такой праздник! Надо только немного подождать.

Встречаться с Уиллом Максвеллом – словно на качелях качаться. Минуты упоительного удовольствия сменялись днями ожидания, и я уставала ждать. Когда он освободится, когда отложит дела, когда выберет меня вместо работы. Но мы были вместе всего ничего, даже не спали, разве что рядышком и полуодетые. Я не могла просить его изменить свою жизнь ради меня, хотя он так сильно изменил мою.

– Ну же, не дуйся. – Когда Уилл пускал в ход улыбку, ему можно было простить всё на свете. – А чтобы ты меня точно простила, у меня для тебя есть подарок.

– Не стоило, Уилл. Я твой даже не захватила с собой, думала, обменяемся ими завтра.

Портрет Уилла-Супермена остался в доме Джейсона, но так и не попадёт в руки хозяину в Рождество. Ему тоже придётся подождать. Но сам он так меня заинтриговал, что я приготовилась получить нечто особенное. Волшебный подарок на волшебный праздник.

Уилл ненадолго вышел и вернулся с изящной вытянутой коробочкой, перевязанной атласным бантиком.

– Как только я его увидел, сразу подумал о тебе.

Я развязала бант, открыла коробку и… всё волшебство куда-то исчезло. На бархатной подушечке лежал браслет, усеянный камнями. Неужели бриллианты? Такой, как Уилл, не мог бы купить что-то меньшее. Меня раздирало от противоречивостей. Дух захватывало от красоты вещицы и тем более от её возможной стоимости. Я ведь никогда не держала