— А ты кровожадна, — с улыбкой отметил Фанет. — Несмотря на то, что я был сначала настроен к тебе не слишком хорошо, сейчас хочу сказать: ты мне нравишься.

— Твоя изначальная неприязнь была вызвана ревностью?

— Все-таки Дометриан заменил мне отца.

— Мой Драгомир сделал то же самое.

— Так было угодно богам. Чтобы нас воспитывали неродные отцы.

Лета приоткрыла один глаз.

— Почему вы все валите на богов?

— Их винить проще, чем себя или своих знакомых.

— И то верно.

— Я заметил, что ты повеселела, свыклась с потерей.

— Все это замечают.

— Только я не могу понять, плохо это или хорошо.

— Это никак, — ответила Лета, вновь закрыв глаза. — Я просто пытаюсь отвлечься. Если постоянно думать об этом… Иногда мне хочется убить и себя.

— Лучше направить эти чувства на лутарийцев.

— Именно за этим мы и встретились здесь… Можно вопрос?

— Валяй, — сказал Фанет, подвигая табурет и усаживаясь напротив Леты.

— Отчего так уныло в твоих казармах? Во всех помещениях так?

— Нет, — илиар поглядел на стены казармы, как будто только что заметил, где находился. — В тех, где ночуют илиары со званиями, обстановка богаче. Во многих есть книги, столы, даже более мягкие кровати. А ответ на твой первый вопрос: дисциплина.

— Я думала, будет что-то поинтереснее… Честное слово, даже кельи ресланских монахов побогаче будут!

— Отказ от удобства и сытости — это лучший учитель смирению и радости от других вещей. Например, от побед в сражениях, — назидательно проговорил Фанет. — А ты что, видела кельи ресланских монахов?

Она посмотрела на него из полуопущенных век.

— Я их грабила.

Фанет ухмыльнулся.

— Не буду спрашивать, что тебя довело до этого.

— О, это скверная история, повествующая о нищете и голоде, — произнесла Лета.

— Как твоя нога? Болит после вчерашнего?

— Нет. Мне кажется, все зажило.

— Это обманчивое чувство. Когда-то я сломал запястье, и заботливые маги из Конгрегации взялись вылечить его. Уже через пару дней я вновь взял в руки меч, но перелом снова настиг меня. Более болезненный, — Фанет потер пальцами свою правую кисть. — Они поколдовали еще раз, косточки срослись. А потом… Угадай что?

— Опять перелом? — подняла бровь Лета.

— Верно. На этот раз я решил обратиться к лекарю, в арсенале которого были лишь травы, бинты да зелья, которыми он приканчивал смертельно раненых воинов на поле боя… Рука заживала долго, но это было лучше, чем каждый раз чувствовать боль и этот ужасный хруст костей и бежать к магам вновь и вновь. Магия делает кости хрупкими, как лед.

— В моем случае только магия спасла меня от потери конечности, — сказала Лета. — Хрупкие они или нет, но скорость в этом деле была для меня важнее.

— Ну, если с ногой все хорошо… Потренируемся? У нас есть пара лишних часов перед рассветом.

— Разве ты не должен плыть во главе флота?

— Там и так тесно, от желающих покомандовать кораблями отбоя нет, — покачал головой Фанет. — Я буду с Дометрианом, в хвосте. Заодно и помогу тебе.

— Спасибо.

— Пустяки. Я знаю, как это для тебя важно, и понимаю, как бывают слепы родители в своей неумеренной заботе. Насчет того, как пробраться на корабль, ты все запомнила?

— Да. И буду следовать точно твоим указаниям.

— Как вести себя во время этого плавания, я тебе объясню на месте. Буду навещать тебя в твоем закутке.

— Договорились. А что… на островах?

— Там уже будем действовать по ситуации, — сказал Фанет, приглаживая ткань туники на коленях. — Главное, чтобы он был уверен, что ты осталась в Сфенетре. А на Скалистых островах ты уж постарайся не ввязываться в бойню между адептами Ордена и илирами, ну и людьми, наверное, если они там еще не передохли.

— А ты надеешься на обратное.

— Всегда, — оскалившись, протянул илиар.

— Они же вносят свой вклад в борьбу с Орденом.

— Мне все равно. Чем меньше людей, тем больше отомщенных илиаров. Хотя, с другой стороны, тем меньше и рабов.

Лета постаралась пропустить его последнюю реплику мимо ушей. Рабство ей совершенно не нравилось, но и не хотелось ссориться с Фанетом.

— В общем, держись от всего этого месива в стороне, ладно? Катэля уберут без тебя. Делай то, что должна, выслеживай своего ублюдка.

— Я благодарна тебе. Я знала, что могу обратиться к тебе за помощью.

— Ты — моя сестрица. Так что помощь в любых, а особо касающихся tarioc, делах, есть и будет моим долгом, — заверил девушку Фанет. — Ну что там с тренировкой? Уверена, что не хочешь?

— Твоя комплекция близка к Миловану, как и твои умения, но…

— Но?

— С ним никто не сравнится.

— Зато я дал тебе возможность подготовиться к перед боем с ним лучше, чем кто-либо другой. И я не думаю, что ему нет равных. Если бы мы с ним встретились…

— Ты не видел, на что он способен. Огромный, но быстрый. Тяжелый, но смертоносный. Иногда мне казалось, что он не человек, а нечто иное.

— У каждого, даже на первый взгляд непобедимого чудовища есть уязвимое место. Хоть у этого Катэля, хоть у твоего княжеского ucac…Нужно только нащупать его.

— Это может быть верной мыслью, — Лета широко зевнула. — Что до тренировки… Мы же поддерживаем образ того, что я, убитая страданиями и невозможностью отомстить, остаюсь в Сфенетре, разве нет? Дометриан придет попрощаться. Да и времени у нас не так много, как ты думаешь.

— Эй, ты просто хочешь подремать немного, — псевдо-обиженным тоном заявил Фанет. — Ох, ладно, я шучу. Все-таки ты права. Времени до отплытия осталось мало, часть войск уже в порту. А мне нужно еще снарядиться.

— Правильно, в сандаликах и тунике тебя воевать с Орденом не пустят.

Они помолчали. Затем Фанет встал, разминая ноги.

— Предстоящее путешествие будет долгим. А для тебя еще и неудобным, — сказал он.

— Привыкну. Не в ящик же ты меня посадишь.

Фанет прошелся по комнате, постоял немного у самой дальней кровати, потом вернулся.

— Кто остается, кстати, в Сфенетре? — спросила Лета.

— Генерал Кенсорин. Ему в этом будет помогать Тэрон.

— А это кто?

— Самый старый и влиятельный мудрейший в Силлогзциуме.

— О. Мне кажется, на них не страшно оставлять город.

— Мы туда-обратно. Я надеюсь, — улыбка Фанета вдруг померкла. — Лета, скажи… Ты волнуешься?