— Ориана! — выкрикивал Лукас ее имя. — Ориана-а-а-а-а-а! — произносил он с безнадежностью. Это была первая в его жизни девушка, к которой он испытывал по-настоящему глубокие чувства. Лукас был убежден в том, что может потерять ее по вине того же человека, который убил Кендаля и который не остановится до тех пор, пока не покончит с ним. Теперь в планах Иктоми их было двое. Раскаты грома, становившиеся все сильнее, были слышны на расстоянии нескольких километров вокруг. — Ориана! — громко повторил юноша ее имя, стоя в одиночестве на горной вершине.

Тем временем в базовом лагере все собрались в палатке Джозефа, но человек-медицина оставался снаружи, наблюдая за дождем, который в сопровождении грома и молний разразился над горой Орла. Старый индеец знал, что что-то идет не так. Это не было похоже на вчерашний дождь. «Что могло вызвать у него такую ярость?» — спрашивал он себя. Джозеф раздумывал над тем, не следует ли поспешить на помощь Лукасу и прекратить испытание. Человек-медицина промок до нитки, пока размышлял над тем, что делать. Наконец он принял решение ждать и вошел в палатку. Сидевшие в круге молодые люди, увидев его, насторожились. Брэд сразу же понял: происходит что-то странное.

— Что случилось, Джозеф? — спросил он, передавая полотенце человеку-медицине.

— Там, наверху, что-то идет не так хорошо. Я это знаю, — взволнованно ответил пожилой индеец.

Все умолкли, в палатке надолго воцарилась тишина. Друзья ждали, что Джозеф расскажет о том, что случилось.

— Хотите, чтобы мы пошли на вершину и привели его живым и здоровым? — с беспокойством спросил Брэд.

— Нет, мы не двинемся с места. Подождем. Но то, что происходит, — плохо. Я не могу понять причины его ярости. — Человек-медицина замолчал и снова задумался.

Друзья переглянулись. Виктор взял слово.

— Мы что, проиграли в этом деле? Есть что-то еще, о чем нам следует узнать? — спросил он Джозефа.

— У Лукаса не все в порядке. Он вызвал этот дождь с громом и молниями по какой-то причине, о которой я не знаю, — ответил человек-медицина.

— Лукас? — спросил Джимми. — Неужели это он вызывает эти явления? И все потому, что ему не очень хорошо? — На этот раз ипохондрик не почувствовал себя плохо, как происходило с ним всегда из-за его симпатий. А все потому, что не мог поверить в только что услышанное.

— Происхождение внезапно разразившейся бури связано с душевным состоянием Лукаса, — сказал Джозеф и замолчал. Он подозревал, что это как-то связано с чувствами, которые испытывал Лукас по отношению к какой-то женщине. — Мне не ведома причина такого гнева, — добавил он, не желая вдаваться в подробности относительно своих интуитивных предположений. — Завтра рано утром мы пойдем к вершине. Пойдем ему навстречу.

В течение нескольких минут они сидели в полном молчании. Все знали, что Джозеф уважительно относится к тишине и для него очень важно, чтобы другие это понимали. Человек-медицина использовал это время для того, что он называл «долгом молитвы». Ежедневно пожилой индеец посвящал свои медитации «невидимому» и «вечному». Он говорил о том, что это питает его больше, чем сама пища, что это необходимо для его духа.

В этот день Джозеф сделал исключение, так как был сторонником того, чтобы «каждая душа встречалась наедине с Солнцем, Природой и Великим Молчанием». Все были возбуждены, и он принял решение провести медитацию в присутствии окружающих его людей. Сидя со скрещенными ногами на полу, человек-медицина провел несколько минут с закрытыми глазами. Создавалось впечатление, что его дух находится далеко отсюда. На лице Джозефа не двигался ни один мускул, даже дыхание его замедлилось. Все попытались последовать его примеру; у одних это получилось лучше, у других — с меньшей долей удачи. Тишину, длившуюся довольно долго, нарушал только шум дождя. Решительные и энергичные раскаты грома с яростью оборвали это состояние умиротворения, которое искали люди при помощи медитации.

Стоя на вершине горы, полностью промокший, Лукас начал постепенно успокаиваться. Он опустил руки и упал на колени, чтобы коснуться холодных камней. Юноша чувствовал себя побежденным, измотанным, поверженным. На какое-то время он выбросил из головы все мысли. Лукасу ни о чем не хотелось думать. Он предпочел бы не иметь никаких видений. Слишком велико было страдание.

Г роза затихала по мере того, как Лукас успокаивался. Вскоре перестали сверкать молнии, которые на протяжении часа топили в своем свете вершину горы. Черные тучи, за рекордно короткое время заполонившие безоблачное утреннее небо, стали постепенно расходиться. Лукас был вымотан до предела. Солнце, показывая свою силу, открывало себе путь среди тьмы, созданной грозовыми облаками. В самом начале вечера небесное тело уже в полном объеме демонстрировало свою испепеляющую мощь. Лукас не чувствовал ничего, он не ощущал даже того, как лучи солнца высушили его тело. Казалось, что юноша обескровлен. Он лежал лицом вниз на горной вершине, не в силах даже пальцем шевельнуть. Лукас не хотел думать, единственное его желание заключалось в том, чтобы часы пролетели как можно скорее и все закончилось…

Вдруг что-то тяжелое опустилось ему на спину, и юноша почувствовал, как когти впиваются в плечи. Лукас открыл глаза и резко оторвался от земли. Императорский орел, который ходил по его спине, взлетел.

Через какое-то время орел снова вернулся на вершину. Не раздумывая, он, как и прежде, устроился на плече Лукаса, вонзив в его кожу свои когти. Но на этот раз юноша ничего не почувствовал. Он почти не ощущал своего тела. Кожа, казалось, привыкла к той боли, которую вызывали когти птицы. Возможно, эта боль была намного ниже болевого порога. Так они провели несколько минут.

Слабый фореньо не замедлил появиться на вершине горы. Волосы Лукаса развевались на ветру, его легкие получили долгожданный поток прохладного воздуха. Юноша встал на ноги, чтобы насладиться пейзажем. Он осознал, что является частью красоты, дарованной природой. Лучше, чем когда-либо ранее, Лукас понял слова Великого Джозефа: «Все сущее: растения, минералы, звезды, ветер, солнце… — все, до чего может дотянуться твой взгляд, находится в братских отношениях с человеком. Каждое существо живет в совершенной гармонии с другим. Нет ничего бесполезного. У всего есть смысл и значение, насыщенные духовностью».

Лукас вытянул руку и предложил орлу сесть на нее, он хотел смотреть в глаза птицы. Орел перебрался на руку юноши и значительную часть вечера они изучали друг друга, глядя глаза в глаза. Наконец Лукас начал гладить птицу. Орел намеревался улететь, однако не сделал этого. Орел и Лукас заключили договор о дружбе. Юноша сидел на краю вершины, держа руку на коленях. Птица пристроилась на его руке. Так они сидели довольно долго. Однако усталость начала одолевать Лукаса. Он проводил больше времени с закрытыми глазами, чем с открытыми. Силы покидали юношу…

— Кендаль, приди ко мне. Мне необходимо поговорить с тобой. Ты слышишь меня, любимый? Мне нужно увидеть тебя снова… Не задерживайся…

Голос девушки, зовущей Кендаля, стремительно ворвался в мысли Лукаса. Он не просил разрешения. Он проник именно в тот момент, когда юноша утвердил свою дружбу с орлом. Лукас мгновенно узнал голос. Это была Винона, ее голос. Лукас спросил себя, почему она зовет Кендаля, если он умер? Умер? Юноша впал в глубокую задумчивость. Во многих случаях казалось, что воля индейца подавляла его собственные решения и даже его собственное тело.