И 15 октября он сообщил о своих выводах майору Энгелю, который записал в дневнике: «В любом случае, он не ждал никаких результатов от этого визита. Переговоры показали, что планирует Россия. Молотов открыл свои намерения. Он [фюрер] почувствовал настоящее облегчение. Не состоялся даже брак по расчету. Дать русским возможность проникнуть в Европу означало бы потерять Центральную Европу. Над Балканами и над Финляндией тоже нависла серьезная опасность. […] Требовалось срочно обустраивать командные пункты на юге, в центре и на севере. Фюрер решил оборудовать постоянную ставку в Восточной Пруссии». Все это весьма показательно. Кроме того, поставка вооружений в Финляндию, присоединение Румынии к Тройственному пакту 23 ноября и быстрое увеличение числа немецких дивизий на границе рейха уже позволяли понять намерения фюрера. Довольный сообщениями о жесточайшей чистке кадров советского военного командования, наблюдениями, сделанными в ходе захвата Советским Союзом Восточной Польши[373], и неудачами Красной армии в войне против Финляндии, он явно считал СССР колоссом на глиняных ногах.

А вот Геринг сомневался в слабости СССР, и возможно, именно об этом он сказал Гитлеру в августе 1940 года: по его словам, рейхсмаршал «целых три часа отговаривал фюрера от нападения на Россию, но, к сожалению, безуспешно».

Неужели Геринг действительно отговаривал Гитлера в течение трех часов? Подтверждения этому нет, зато точно известно, что осенью 1940 года рейхсмаршал выступал против этой кампании: это объяснялось тем, что он был горячим сторонником «великого» плана захвата Средиземноморья… Разумеется, Геринг не стал противником плана нападения на СССР по моральным или политическим причинам: он просто полагал, что для этой войны время еще не пришло. Потому что продолжалось перевооружение вермахта, к тому же за прошедший год вооруженные силы понесли весьма ощутимые потери. И потом, Германия все еще нуждалась в поставках из СССР нефти и зерна. Наконец, Соединенные Штаты обязательно ввязались бы в этот конфликт. Зачем же было развязывать войну на два фронта? Ведь рейх все еще не мог победить Англию, а Герману Герингу это было известно лучше других…

В октябре люфтваффе совершило 783 воздушных налета на Великобританию, при этом оно 333 раза бомбило Лондон, на который сбросило 4150 тонн бомб. Бомбардировки причинили Англии определенный ущерб, величину которого оценить немцы не смогли, хотя налеты повлияли на моральный дух британцев и на их оборону. Дневные бомбардировки были очень дорогостоящими, поэтому они осуществлялись редко и приводили к несущественным результатам. А ночным бомбометаниям, которые осуществлялись с большой высоты – летчики стремились избежать огня зенитных пушек и не столкнуться с аэростатами заграждения, – явно не хватало точности. К тому же ночные бомбардировщики зачастую отклонялись от своих целей, а командиры эскадр не понимали, почему это случалось[374], но не докладывали о неудачах рейхсмаршалу, желая избежать обвинений в неспособности командовать… Что же касалось использования истребителей в качестве бомбардировщиков, эта затея оказалась неэффективной, так как летчики часто сбрасывали бомбы где попало, чтобы поскорее от них избавиться.

Но более всего люфтваффе беспокоили понесенные за это время потери: 147 летчиков погибли, а 386 пропали без вести. Менее чем за два месяца 578 немецких самолетов были уничтожены или серьезно повреждены. Это оказались чрезмерные потери, если принять во внимание достигнутые результаты и способность восстанавливать потери[375].

И это было самым больным местом, потому что производство самолетов в Германии находилось в застое: страна производила в месяц всего 625 самолетов, 230 из которых были истребителями. Те, кто считал ответственным за подобное положение дел Геринга, отправлялись к статс-секретарю Мильху, который отвечал, что промышленное производство находится вне его компетенции. На самом деле главным виновником того, что авиационная промышленность рейха не могла удовлетворить потребности люфтваффе в современных самолетах, был не кто иной, как Эрнст Удет. Возглавляя техническое управление люфтваффе и будучи начальником боевого снабжения люфтваффе, он весьма ревностно относился к своим должностным обязанностям, однако был совершенно не способен их исполнять. В прошлом мастер акробатического пилотажа, Удет неделями не появлялся на службе: он пьянствовал, устраивал оргии, употреблял наркотики и не проводил никакой организаторской работы в Министерстве авиации[376]. Его служба включала двадцать шесть различных отделов, в штате которых числились 4000 бюрократов. Они вмешивались во все, ничего не производили и ни перед кем не отчитывались. Так что Удет безраздельно царствовал в империи технической службы, и это приводило к подтасовке статистических отчетов и к тому, что в серийное производство запускались самолеты, летные испытания которых имели неудовлетворительные результаты. «В руках Удета все превращается в пыль», – с горечью и не без основания констатировал Эрхард Мильх. Но что думал обо всем этом главнокомандующий люфтваффе, рейхсмаршал и министр авиации Герман Геринг? По правде говоря, почти ничего: когда он встречался с Эрнстом Удетом, они говорили только… о славных временах Первой мировой войны! После чего Геринг представлял Гитлеру радужные отчеты о работе немецкой авиационной промышленности, о количестве, качестве и летных характеристиках самолетов, которые готовы были выйти с заводов, и о боевой эффективности уже поступивших в части машин.

Однако было бы несправедливо возлагать на Удета и Геринга всю ответственность за недостатки в работе немецкой авиационной промышленности в конце 1940 года. Гитлер, захваченный с головой идеей уничтожения большевизма, решил сменить приоритеты и сконцентрировать все усилия не на производстве самолетов, а на выпуске танков и других бронемашин, которые намеревался бросить в наступление против Красной армии весной 1941 года. Поэтому, в условиях хронической нехватки сырья, в частности меди, цинка, молибдена и хрома, Рейхсминистерству авиации пришлось оптимизировать использование имеющихся ресурсов для увеличения выпуска самолетов и делать выбор между самыми перспективными прототипами, которые предлагали конструкторские бюро таких самолетостроительных фирм, как «Хейнкель», «Мессершмитт», «Юнкерс», «Арадо», «Фокке-Вульф», «Дорнье», и ряда других. Однако у Удета были другие заботы, Мильх был отстранен от этой работы, конструкторы не получали поддержки… а Гитлер начал сомневаться в организаторских способностях своего рейхсмаршала.