Наконец наступил момент, благодаря всему, что этому способствовало, когда Деншер получил от Кейт ответ на вопрос, который она теперь называла его вечным рефреном, – ответ, неожиданный эффект которого ему предстояло оценить несколько позже. Его вечный рефрен оказался той тропой, которая привела его снова к загадке, какой же выгоды ожидает миссис Лоудер, – ожидание выгоды никак не увязывалось с теми возможностями, какие она предоставляла им для встреч. Раздраженная этим, Кейт отрицала, что тетка предоставляет им какие-то возможности, и пожелала выяснить у него, с тонкой иронией, бившей его наотмашь, не считает ли он эти возможности слишком уж великолепными. Когда в речи Кейт прозвучала такая нота, Деншер глубоко заглянул ей в глаза: это было единственное, с чем он мог отпустить ее после того, как она столь явно заставила его покраснеть. При этом по какой-то причине из ее тона исчезла резкая нота – тон стал более искренним.

– Наши встречи, мой дорогой? – экспрессивно переспросила она. – Ты что же, считаешь, что мы так уж много получаем от наших встреч?

– Совсем наоборот, это просто голодная диета! Я только хотел сказать, – и я имел это в виду с первого дня моего приезда, – что мы, по крайней мере, получаем больше, чем тетушка Мод.

– Ну, видишь ли, – ответствовала Кейт, – тебе непонятно, что получает тетушка Мод.

– Именно так – и именно то, что мне непонятно, поддерживает мой интерес к этому вопросу. Она не оставляет мне никакого просвета. Она поразительна. Она воспринимает все как нечто естественное…

– Она воспринимает как нечто естественное то, что я в этих условиях стану размышлять о тебе и делать свои заключения. Все складывается так, – продолжала Кейт, – будто то, что она задумала как возможное, вполне возможно; а то, что, как она полагала, все-таки может произойти, – уже происходит. Главная ее суть, как тебе к этому времени уже и самому стало очевидно, в том, что если она утвердилась в каком-то своем решении, она – ну, соответственно своему пониманию – всерьез принимается его осуществлять, прямо-таки терроризируя этим решением другие, противоположные решения и, не менее того, тех, кто их представляет. Я часто думала, что успех приходит к ней, – продолжала Кейт исследовать интересный феномен, – благодаря силе ее духа, дерзкого и игнорирующего ее собственные попытки не оказаться правой. Я видела такое не раз и не два: при любых обстоятельствах она оказывается правой!

В ответ на это лицо у Деншера, внимательно ее слушавшего, расплылось в широчайшую ответную улыбку.

– Ах, милая моя девочка, когда ты можешь вот так объяснить, мне, разумеется, нет нужды, что я не понимаю. Я просто обречен на это, – тотчас принялся он объяснять со своей стороны, – когда понимание меня подводит. – Он подождал немного, затем продолжал: – Она полагает, что она нас терроризирует? – И добавил, поскольку Кейт, не ответив сразу, только обвела взглядом пространство вокруг: – Она что же, способна поверить такому бреду, что ты на самом деле ко мне изменилась? – Деншер понимал, что сейчас он глубоко зондирует девушку: что-то ему подсказывало, что, пожалуй, слишком, но тогда это тем более оправданно. – Неужели она вбила себе в голову, что я действительно тебе неприятен?

Совершенно неожиданно ответ Кейт на этот вопрос оказался очень резким:

– Ты сам вполне мог бы вбить это ей в голову!

Он удивился:

– Сказав ей это?

– Нет, – отмахнулась Кейт, которую позабавило его простодушие. – Об этом я тебя не попрошу.

– Ох, моя дорогая, – рассмеялся Деншер, – ты ведь так мало у меня просишь…!

Теперь и в его словах было столько иронии, что он увидел – Кейт сдержала порыв ответить в том же духе.

– Мои просьбы совершенно оправданны, – спокойно произнесла она. – Все для тебя складывается прекрасно. – Их взгляды встретились, в результате чего ей пришлось продолжить: – Ты вовсе не выглядишь несчастным.

– Ах, разве? – резко и иронично вырвалось у него.

– Практически этого не видно, а для тетушки Мод этого вполне достаточно. Ты просто чудесный, ты прекрасен, – заявила Кейт. – И если ты на самом деле хочешь знать, верю ли я, что у тебя все получается, то можешь вполне поверить моим словам: я вижу, что это будет скоро.

Тут она внезапно спросила, который час.

Деншер взглянул на часы:

– О, только десять минут первого. Прошло всего тринадцать минут. У нас еще есть время.

– Тогда нам надо идти. Мы должны пойти им навстречу.

С того места, где они стояли, Деншер измерил взглядом протяженность обширной площади.

– Они все еще в той лавке. Они нам не опасны еще как минимум полчаса.

– Ну вот видишь! А я что говорю?

Они беседовали посреди центральной площади города – Piazza San Marco[19], всегда подобной великолепному общественному залу, с гладким полом, с вечно голубым потолком над всеми ее красотами, всегда благоприятствующими беседе; или, чтобы быть точным, не совсем посреди площади, а в том месте, где наша парочка остановилась по взаимному побуждению, выйдя из огромного, похожего на мечеть собора. Теперь он, со своими куполами и башенками, возвышался чуть позади них, а перед ними открывалось широкое пустое пространство, огороженное аркадой – крытыми галереями с магазинами, где в основном в эти часы и сосредоточивалось все уличное движение. Венеция завтракала – Венеция гостя и, вероятно, его знакомой, и, если не считать стаек докучливых голубей, подбирающих крошки от постоянных пиршеств, перспектива была им ясно видна, и они могли разглядеть, что их спутницы пока еще не были, и еще какое-то время, видимо, не будут, исторгнуты кружевной лавкой в одной из галерей, где не так давно наша парочка оставила их, чтобы «заглянуть мельком» – ловко придуманное предложение Деншера – к святому Марку. Случилось так, что это утро приняло счастливый оборот, выплеснув такой шанс на поверхность, однако недавно сделанное Деншером замечание вовсе не было преувеличением обычно предоставляемых им возможностей. Самое худое, что можно сказать об этих возможностях, было то, что встречи всегда происходили в присутствии – в присутствии всех остальных: все остальные в этот период включали, в переполненном людьми мире, Сюзан Шеперд, тетушку Мод и Милли. Но доказательство того, как, даже «в присутствии», возможность встречаться могла стать необычайной, зависело от того, насколько удобно было нашей парочке воспользоваться именно тем моментом и тем количеством времени, какое оставалось им на то, чтобы чуть помешкать, чуть задержаться. Остальные согласились, что им двоим не нужно поджидать их в лавке: это было самое малое, что остальные могли для них сделать. Реально же в это утро им помогло то, что, когда Деншер явился – как он всегда это называл – во дворец, Милли, в отличие от предыдущих дней, не смогла к ним выйти. Обычай и практика до сих пор казались вполне установившимися: как только он появлялся, день за днем, – а теперь минуло уже восемь с таким удобством проведенных дней, – их друзья, то есть друзья Милли и Деншера, удобно рассеивались, оставляя его сидеть с нею дома до ланча. Таково было с полным совершенством осуществляемое выполнение программы, на которую он, как он выражал это про себя, «был посажен», так что это вполне могло стать некоторым подтверждением того, в чем Кейт усматривала успех. У него действительно в присутствии миссис Лоудер был вовсе не такой вид, будто он настолько поглощен Кейт, чтобы это могло кого-то встревожить: он не мог выглядеть иначе, сидя там вместе с ними, ведь от него и требовалось выглядеть именно так. Он не мог подвести их юную хозяйку, точно так же как она ни разу за эти утра не подвела его: сегодня впервые она недостаточно хорошо себя чувствовала, чтобы с ним увидеться.