Более того, он был почти уверен, что так оно и будет! Никто не проверял, какова в деле «Великолепная семёрка», если хоть один из её славных бойцов находится в подпитии. Не даст Ева выпить, а значит, и закусить не поучится. Значит, остаётся терпеливо ждать команды, отдавая все силы борьбе с соблазнами. И лучше вообще отойти от мангала подальше, чтобы не чувствовать одуряюще соблазнительного запаха жареного мяса. Ну, ничего… Вот когда начнёт взлетать на воздух то, что прячется под покрывалом тайги, когда зарево озарит полнеба и к облакам, окрашенным пламенем горящих лесов, будут взлетать многочисленные смертоносные «фейерверки», можно будет насладиться всеми прелестями жизни: и вкуснейшей едой, и грандиозным зрелищем. Интересно, Ева перед тем, как вводить своё воинство в транс, убьёт только егеря, гида и пилота вертолёта или перещёлкает всех узкоглазых девиц, которые только что накрывали на стол, а теперь о чём-то щебечут в сторонке на своём варварском языке. Девиц могла бы и оставить…

– Эт ас! – крикнул егерь.

– Наш гостеприимный хозяин сообщает, что мясо готово и настало время в полной мере насладиться его великолепным вку… – Последнее слово застряло у гида в горле. Он увидел, что Ева схватила карабин, а потом свет навсегда померк в его глазах, поскольку две пули, пущенные одна за другой, вошли ему в лоб и сердце.

Но следующего выстрела она сделать не успела. Едва она навела ствол карабина туда, где, по её расчетам, должен был находиться егерь, тот настолько стремительно метнулся в сторону, что на мгновение скрылся из виду. Когда он снова попал в поле её зрения, Лайса уже держал Еву на прицеле своей двустволки, а через долю секунды, прежде чем она успела нажать на курок, два жакана снесли ей верхнюю часть черепа.

План явно трещал по швам.

Подполковник Зекк, премьер-лейтенант Кале, капрал Клиренс и остальные трое бойцов, чьи имена и звания Тика так и не удосужился запомнить, бросились к своим карабинам, выстроенным пирамидой слева от стола. Они явно не понимали, что происходит. Для них эта поездка была лишь краткосрочным отпуском, который командование предоставило перед очередной операцией, и такого поворота дел никто из них не мог ожидать. Конечно, они сделали то, что подсказал им инстинкт, – попытались схватиться за оружие. Но Тика уже сообразил, что это им не поможет. Внезапно вспомнилось предсказание шамана, которое тот сделал перед охотой, а потом он почувствовал, что в его голове зашевелились какие-то посторонние мысли и возникло какое-то предчувствие, мрачное и сладостное одновременно. Какой-то паразит проснулся в его мозгу, и его настойчивый шёпот постепенно наполнял сознание, становясь всё громче и отчётливей. «Возьми… Возьми… Возьми!». Почему-то вспомнилась Люпита. Он даже почувствовал, как к его щеке прикоснулись её мягкие влажные губы, которые настойчиво и вкрадчиво продолжали повторять одну и ту же фразу.

Время почти остановилось. Товарищи по оружию почти замерли на бегу буквально в нескольких метрах от своих карабинов, и казалось, что до их встревоженных душ можно дотянуться руками и, пока не поздно, взять что-то необходимое, что-то до боли желанное.

Из затылка подполковника Зекка вырвался фонтан крови, и среди алых брызг сверкнула на солнце маленькая серебристая пластина. Через мгновение то же самое произошло с премьер-лейтенантом, и вскоре все шестеро упали на колени, обхватив руками затылки, где у каждого зияло по кровавой ране. Шесть пластин, отражая тускнеющее сияние закатного светила, сначала зависли у них над головами, а потом медленно поплыли в сторону Тики.

Вот оно – то, к чему он всегда стремился, то, чего он всегда хотел от этой жизни. Пройдут считанные секунды, и вся сила «Великолепной семёрки» будет принадлежать ему одному. А это значит, что станут доступны все мыслимые и немыслимые блага этого мира. А может быть, и не только этого… И можно будет никуда не спешить, не притворяться, не лебезить, не изворачиваться. Исчезнут все страхи! Никто больше не посмеет причинить боль.

Пластины рассыпались в воздухе, превратились в облачко серебристой пыли, и он просто вдохнул его, почувствовав, как всё тело наполняется покоем, сознание обретает ясность, крепнет дух, возникает несгибаемую уверенность в себе. Теперь можно всё – сдвигать горы, рушить города и строить дворцы.

Краем глаза Тика заметил, что егерь торопливо загоняет патрон в ствол, туземные женщины бегут прочь, а пилот вертолёта, явно находящийся на грани помешательства, неподвижно сидит на земле, крепко обняв обеими руками стойку шасси. Но на это уже можно не обращать внимание. Главное событие его жизни свершилось. Тика Ван Дебби… Больше, чем человек. Сверхчеловек. Высшее существо. Почти бог! Можно быть жестоким и милосердным. Можно внушать благоговение и страх.

Лайса успел перезарядить ружьё, но выстрела не последовало. Охотник встретился с Тикой взглядами, что-то прочёл в его глазах и отбросил двустволку, которую тут же разорвало в клочья. Егеря спасло только то, что он, странным образом предугадав, что будет дальше, упал лицом на землю и прикрыл голову руками.

Шестеро «Цепных псов» были мертвы, Ева с расколотым черепом в луже крови лежала ничком между двумя источенными ветрами булыжниками, и в глазах её застыли страх, удивление и гнев – последние чувства, что она испытала в этой жизни. А вот гид, похоже, так и не понял, что произошло. Его остекленевшие глаза не выражали абсолютно ничего. Туземных девиц уже не было видно, поскольку тропу, по которой они убежали, затянуло туманом. Но далеко им не убежать. Хотя сейчас уже никто не сможет что-либо противопоставить Тике-Громовержцу, но свидетелей всё равно оставлять ни к чему. Можно позволить себе лишь минимум великодушия. Пусть эти двое – егерь и пилот – увидят, как тайга до самого горизонта превратится в море огня. Самое грандиозное зрелище, которое только можно себе вообразить, – разве это не самый щедрый подарок, который может получить приговорённый к смерти?!

Итак, достаточно вообразить, как напрягается земная кора, а из раскалённых недр по паутине трещин поднимается раскалённая лава, стремясь вырваться наружу. Это «Цепным псам», недоумкам, лишённым всякого воображения, нужно было держать перед глазами то, что приказано уничтожить. А уж на то, чтобы что-либо создать, у них тем более не хватило бы ни знаний, ни воли, ни чувства прекрасного. Может, прежде чем всё здесь уничтожить, стоит возвести что-нибудь величественное и прекрасное?! Да! Пусть останется посреди выжженной земли эта гора, и над ней возвышается величественный монумент – Тика Ван Дебби с молнией в руке.

Он уже собирался приступить к воплощению своего грандиозного замысла, но вспомнил, что голоден.

– Эй, туземец! Принеси мне мяса, – потребовал он, садясь за стол.

Как ни странно, егерь понял, чего он хочет, схватил поднос, лежавший на столике рядом с жаровней, длинную двузубую вилку, подцепил одну за другой три порции мяса, которое вот-вот начало бы подгорать, и молча поднёс гостю.

– Хвалю, – одобрительно сказал Тика. – Может, и не стану тебя убивать.

Трапеза длилась недолго. Когда на подносе остались лишь тщательно обглоданные рёбрышки, Тика твёрдо решил, что охотник ему пригодится живым. Он даже на мгновение усомнился, стоит ли здесь устраивать катаклизм. На стратегические интересы Конфедерации при его-то возможностях можно и наплевать, а эту благодатную территорию было бы неплохо просто забрать в собственность. Но, поразмыслив, он решил, что без демонстрации силы в его могущество никто не поверит, а значит, устроить акцию устрашения всё-таки следует.