Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В общей сложности по поручению Рудаса Эдичка отправил на тот свет восемнадцать одиноких пожилых людей. Схема во всех случаях была примерно одинаковой. Поначалу с этими людьми имел дело сам Альберт Михайлович, в основном причем официально, в рамках патронажного эксперимента «неотложной помощи». Далее под тем или иным предлогом (сам сегодня посетить, мол, не могу, но коллега за меня что нужно сделает) обаяшка Рудас рекомендовал больным коллегу — доктора Хазарова. Последний этих пациентов навещал уже приватно, частным образом — и обставлял всё под естественную смерть. Как говорит Священное Писание, no comment.
За разговором Яна всё-таки не удержалась от соблазна просмотреть хазаровское заявление в прокуратуру. Изложено было подробно и по существу: даты, адреса, фамилии, способы умертвия с детальной рецептурной прописью. В целом это походило на историю болезни — на свой лад… а кстати, чью историю болезни?
В детали, не желая слишком отвлекаться, Яна не вникала, однако беглого ознакомления с Эдичкиной писаниной ей вполне хватило для того, чтобы убедиться в абсолютной верности своих регистратурных изысков. Все связанные с «черной» обезличкой адреса в хазаровском признании имелись среди тех, что Дайана извлекла сегодня из компьютера. За догадливость ей следовало бы себе поставить высший балл — но отчего-то не было желания.
Шесть достопечальных эпизодов, попавших так или иначе в поле зрения милиции, начиная с обокраденного трупа в адресе на проспекте Славы и заканчивая невозможным вроде бы убийством Соловец, тоже были все на совести Хазарова. Как ни странно, но за малым исключением всё то, что сегодня Яна напредполагала в разговоре в кабаке с Тесаловым, оказалось очень близко к истине. Бывают же достойные суждения…
Тоска.
Нелепый Эдичка…
Такой примерно вышел разговор, по большей части — монолог Хазарова. Вопросы к нему, впрочем, оставались.
— И как же дальше-то ты жить намерен, Эдичка? — помолчав, спросила тусклым голосом Дайана, то есть, очевидно, снова я.
Эдик на меня взглянул едва ли не насмешливо:
— Никак, я думаю.
Хотя, наверно, нет, пожалуй, не насмешливо; и пожалуй что не на меня он странно так смотрел, скорее на себя, с академическим каким-то интересом, с каким дети смотрят на насаженное на булавку редкостное насекомое; насекомое по недоразумению еще сучило ножками…
Эдичка спокойно закурил.
— У тебя еще вопросы будут? — Я кивнула. — Спрашивай.
— Послушай, как… — Зайдем со стороны: — Что за водитель у тебя сегодня был?
— Водитель? Сменный, за Калугина.
— А что с самим Калугиным?
— Автец, в больницу загремел.
— Как именно, не в курсе?
— Нет. По пьянке, говорят. Калуга на семейной почве всю последнюю неделю пил немерено… А он-то здесь при чем?
— Так просто, к слову… — Эдик, судя по всему, нимало не лукавил: что знал, то и сказал; замнем пока. — Откуда ты узнал, что вся… ну, скажем так, вся эта деятельность связана с квартирами?
— Да так. — Хазаров чуть пожал плечами. — Считай, что догадался. Иногда и я соображаю, знаешь ли. Для чего еще такое затевать? Да и Рудас не особенно скрывался…
— Кто-нибудь еще из наших в деле кроме Рудаса?
— Не знаю. Вряд ли. Думаю, что нет.
— Допустим… — Соглашусь: излишество вредит. — Послушай, как ты попадал к м-м… клиентам, это я усвоила. А как ты за собой квартиры запирал?
Эдичка опять пожал плечами:
— Ключами, как еще. Люди же обычно держат их на видном месте, под рукой, как правило, в прихожей. Если у кого-то был замок с защелкой, просто дверь захлопывал. Один раз вовсе запирать не стал, не смог найти ключи… да и, честно говоря, особо не усердствовал. Мне всё тогда уже по барабану было.
— Понятненько…
Понятно, почему была открыта дверь в том странном эпизоде, когда больная пожилая женщина якобы накручивала номер «неотложной помощи»: отнюдь не в ожидании врача была она открыта. Нужно пояснять? Теперь, по-моему, это очевидно, равно как и то, почему в квартире с полуразложившимся трупом старика при милицейском обыске не нашлись ключи. Всё оказалось просто, как лечение.
Еще в двух эпизодах из «моих» шести, в случаях с соседкой-ключницей и с обнесенным трупом в адресе на проспекте Славы, Эдичка сработал абсолютно чисто. Все известные запутки, ныне разъяснившиеся, если кто запамятовал, целиком и полностью, приключились после. Удивительно? Отчасти разве что. В очередной раз проявился принцип парных случаев… да, соглашусь, причудливо, на уровне дурных случайностей — из тех, что изрядно отдают закономерностью. Есть в Книге Судеб странные места.
На мой вкус такие совпадения ничуть не удивительнее, например, чем бодяга с той же наркоманской троицей. Тоже было во всем этом нечто от дурной, от слепой, так скажем, предопределенности, от хромой, как мелкий бес, судьбы. Ну сами посудите. Для начала эти наркоманы тупо обнесли покойницу в квартире на проспекте Славы, спровоцировав тем самым интерес милиции. А казенный (или всё-таки козлённый?) интерес, напомню, лично для меня в конечном счете обернулся ночкой в «обезьяннике». А еще был накануне ложный вызов на квартиру Савенкова, когда эти отморозки чуть не дождались меня на лестнице; тогда им повезло — не дождались, но в итоге на меня ребятки всё-таки нарвались. Жизнь горазда на замысловатые сюжеты…
Между прочим, незадолго до наркош в том подъезде побывал и Эдичка…
А кстати, да:
— Помнишь прошлый вторник? Ну, когда мы с тобой аппаратуру загружали. Ты тогда хотел со мной поговорить. О чем?
— О чем-нибудь.
— Об этом?
— Обо всем… теперь уже неважно.
— Предположим… — Если я всё верно рассчитала: — Ты же ведь потом пошел к старухе Соловец? И ее ты тоже, так ведь, Эдичка? — Эдичка меланхолически кивнул. — Тут я, честно говоря, не очень понимаю, как с ней у тебя такое получилось. Насколько мне известно, когда труп нашли, дверь была закрыта изнутри засовом…
Эдик усмехнулся:
— Дело техники. Определенный опыт накопился, знаешь ли… Не помню, говорил я или нет, что я в виварии когда-то подрабатывал. В студенческие годы, разумеется, санитаром на полставки числился. Было там одно особенно паскудное занятие — отработанных подопытных собачек усыплять. Там всё грубо, безо всяких изысков. Колется зверушке миорелаксант, и собачка, как ты понимаешь, в корчах задыхается. Зрелище пренеприятное, замечу… О чем я?
— О собачках.
— Да, о ящике. Трупы их потом в такой контейнер убирали, перед тем как оптом отвозить на утилизацию. Короче, мы с напарником так наловчились дозу подбирать, что у нас собачки сами в
