Еще три человека в капюшонах вошли в шатер с частями доспехов в руках, но они, как и первые, остались стоять у входа. Затем Брисеида заметила, что все они смотрят на статую Богородицы. Статуя вернулась в исходное положение, за исключением лица, которое было незаметно повернуто в сторону кобольдов. Брисеида схватила турнирный топор, лежавший у входа, и с боевым кличем замахнулась на алтарь. Лезвие ударилось о дерево, едва поцарапав ее саму. Брисеида нанесла второй удар, затем третий, пока статуя не опрокинулась на бок и не упала на землю, где разлетелась на две части. Брисеида оглянулась на кобольдов, переводя дыхание. Они улыбались ей желтыми зубами, переступая с ноги на ногу и хлопая в ладоши. Оанко и Энея ошеломленно смотрели на нее.

– Брисеида, ты как? – спросил Эней.

– Намного лучше, спасибо.

Она разбила остальные иконы и выбросила их из предосторожности.

– Сейчас не время устраивать шум, – прокомментировал Леонель, входя в дом. – Трубы прозвучали, и ты уже должна быть в числе участников парада.

– Где труй-де-нуй?

– Снаружи. Она ждет нас, Менг наблюдает за ней. Мне нужен был свежий воздух. Дурачок «Два», Дурачок «Три» и Дурачок «Четыре», пора идти и наполнить чан водой из озера.

Кобольды не стали медлить.

– Вы еще это не сделали? – воскликнула Брисеида.

– Мы делаем все, что можем, сэр рыцарь, – ответил Леонель, бросая ей ее белую тунику сопротивленца. – Ты оставила ее в богадельне. Не думаю, что твоя ночная рубашка подойдет для доспехов. Быстро.

Оанко, Эней и Леонель повернулись, чтобы позволить ей переодеться. Оанко схватил за шею труп, который остался в палатке, и развернул его.

Брисеида быстро сняла свою просторную белую рубашку. Воспользовавшись тем, что они повернулись спиной, она сунула перо херувима в рукав своей туники. Чудо все еще может произойти. Если бы кольцо оказалось у нее, она могла бы немедленно предупредить Бенджи. Она задумалась о чернилах. Спрятаться их было сложнее.

– Все хорошо? – спросил Леонель и повернулся, не дожидаясь ответа.

– Леонель!

– Ты уже должна быть среди участников, Брисеида.

Она взяла свою сумку, чтобы незаметно положить маленькую бутылочку с чернилами обратно, и передала ее Оанко. Кобольд встал между ними и, не спрашивая, полез в сумку и достал песочные часы, радуясь так, как только может радоваться труп.

– Не трогай! – прорычал Оанко, шлепнув его по руке, чтобы он отпустил песочные часы.

– Будьте осторожны, не потеряйте их, – настоятельно советовала Брисеида, пока Оанко пристраивал наплечную сумку к своему мешку.

– Конечно.

Кобольд не оказал особой помощи, надевая на нее металлические пластины и затягивая ремни. Его руки слишком распухли, чтобы можно было что-то держать. Поскольку у него не было нервных окончаний, он иногда застревал пальцами, сам того не замечая, и все приходилось развязывать, чтобы спасти его.

– Как вам удалось найти кобольдов? – спросила она, чтобы отвлечься.

– Мы вешали сладости на крючки и закидывали удочки с крыши собора.

– Что?!

Леонель, который прикреплял верхнюю часть нагрудника к панцирю, остановился и улыбнулся ей:

– Я просто шучу, Брисеида. Расслабься немного, иначе ты не продержишься и пяти минут.

– Мы нашли их на кладбище, – сказал Оанко. – Твой кулон метался между могилами. Мы ловили их сачками для бабочек. После того как на тела были нанизаны нити, они охотно слушали нас. Старушка была права, они очень полезны.

– А камень?

– Вот он.

Оанко достал из кармана кулон и закрепил его на запястье Брисеиды в железной перчатке, чтобы она могла быстро схватить его, когда придет время.

– Последний штрих, – наконец объявил Леонель, приподнимая жабью голову. – Последние пожелания, мессир Сардин?

– Да, Леонель, я бы хотела, чтобы ты заткнулся на веки вечные.

– И всего лишь! – провозгласил он, надвигая шлем ей на голову.

– Не волнуйся, – тихо сказал ей Эней, когда Леонель поднял края шатра, чтобы выпустить ее, – он нервничает так же, как и ты.

Это стало для нее большим утешением.

Его лошадь, очень внушительный белый жеребец, ждала, припав к земле, удерживаемая Дурачком «Один». У лошади также было право на броню: на ее груди, шее и лбу сверкали новенькие металлические пластины. На крестце висела большая драпировка в цветах Гонзага – черный орел на желтом и лазурно-голубом фоне, клюв и когти – кроваво-красные.

– Где Энндал? – спросила Брисеида, пока Эней надевал на нее большую тунику цвета Гонзага, а Оанко прикреплял к верхушке шлема куклу из красно-желтой ткани, изображающую орла Гонзага. – Нельзя, чтобы Альфа поймала его в тюрьме. Он должен позволить Уголину Поопьяну заманить туда Элиту и остаться незамеченным, чтобы потом сбежать.

– Мы передадим ему твои мысли, – ответил Оанко. – Но вам лучше не болтать, мессир де Гонзаг. Не волнуйтесь, мы все знаем, что делать. Если вы хотите подняться на ступеньку…

Преимущество доспехов заключалось в том, что они служили вторым скелетом. Она не была уверена, что сможет выдержать иначе, ее ноги так дрожали. Леонель взял ее за руку, чтобы подвести к подножке, и втроем они затащили ее на коня. Затем Эней передал ей в левую руку щит, а в правую – огромное копье, окрашенное в желтый и синий цвета.

– На плечо, положи на плечо, – сказал он, едва уклонившись от копья, которое она не могла держать прямо одной рукой.

Брисеида никогда не смогла бы вести свою лошадь в таких условиях. Наклонившись вперед, она едва могла разглядеть его поводья сквозь щель в шлеме. К счастью, Эней крепко держал его в руках. Леонель сел на гнедого коня, который пытался сохранить равновесие, борясь с весом невидимой труй-де-нуй. Девять кобольдов заняли позиции вокруг телеги, на которой стоял большой деревянный чан, до краев наполненный водой, и Менг, стоявший впереди, отдал приказ начинать.

Они разошлись возле трибун. Эней повел коня Брисеиды к кольцу, где перед судьями уже выстроилось около пятидесяти рыцарей в доспехах, с тряпичными куклами на шлемах – единорогами, сторожевыми башнями, лебедями, флер-де-лис, голубиными крыльями. Яркие цвета гербов и флагов, которые держали камердинеры, соперничали с убранством дворян, прижавшихся к балюстрадам, на краю ярусов, установленных на помостах по обе стороны арены. Незнатные люди нашли себе места под высокими платформами, между деревянными столбами, за линией солдат в кольчугах.

– Золото с темно-зеленым кварцем! – прочитал глашатай в большом свитке, он стоял рядом с судьями.

Рыцарь с желтым гербом, пересеченным зеленой линией и большим красным крестом, вышел из строя и поднял руку для приветствия. Его оруженосец поднялся на несколько невысоких ступенек, чтобы вручить герольду раскрашенный деревянный герб и грамоты, которые тот развернул и зачитал толпе: