Фердинанд не остановился в Остии, чтобы встретиться с папой римским Юлием, хотя последний специально направился туда, чтобы повидаться с ним{1009}. 25 июля Фердинанд торжественно вошел в Валенсию вместе с королевой Жерменой{1010}. Там их с пятью сотнями всадников встретил Педро де Фахарадо, губернатор испанской провинции Мурсия и самый выдающийся дворянин этой области.

Затем Фердинанд вновь прибыл в Кастилию, в Монтеагудо, где 21 августа он возобновил правление от имени Хуаны. Там его провозгласили регентом, и он медленно начал продвигаться в сторону Бургоса, останавливаясь в таких местах, как Аранда де Дуэро, Тортолес (где он 29 августа встретился с Хуаной), Санта-Мария-дель-Кампо (где он пробыл с 4 сентября до 10 октября) и Аркос (где он снова повидался с Хуаной и представил ей свою жену). Он достиг Бургоса 11 октября и оставался там до начала февраля 1508 года. У него с дочерью, видимо, состоялся только один серьезный разговор, когда он сказал ей: «Моя дорогая дочь. Ты, как правительница этих земель, должна избрать место, где будешь жить». Хуана ответила: «Дети всегда должны слушаться родителей»{1011}.

Теперь вся Испания понимала, что Хуана никогда не будет способна править и что Фердинанд должен стать регентом и править от имени своего восьмилетнего внука, Карла Гентского. Секретари все еще говорили о la Reyna Doсa Juana, но ее письма писали по приказу Фердинанда, а сама она фактически оставалась в заключении в Тордесильясе. Таким образом, дворянам оставалось или вновь поддержать Фердинанда – или же, как Хуан Мануэль, пытаться снискать благорасположения фламандцев, которые, как казалось, еще сыграют свою роль в будущем Испании. Наследник Хуаны и Фердинанда, Карл, обучался умной и интересной особой – бывшей невесткой Фердинанда Маргаритой, сестрой Филиппа и вдовой инфанта Хуана{1012}.

Фердинанд вновь собрал своих старых советников по Индиям. Он объявил, что любые запросы или донесения относительно этих владений сначала должны направляться епископу Фонсеке, который довольно эффективно держался в стороне во время правления короля Филиппа, или же Лопе Конхильосу, который вышел из тюрьмы, где он изрядно настрадался. Фонсека был членом Совета королевства. Совет имел коллегиальный характер, но Фонсека действовал в отношении Индий своевольно и довольно независимо.

Можно ли сказать, что Фонсека и Конхильос уже создали зачаточный Совет Индий? Не совсем, поскольку другие члены Совета королевства – Гарсия де Мухика, Франсиско де Соса (епископ Альмерии), Фердинанд Тельо, адвокат из Севильи, и другой адвокат, Хуан Лопес де Паласиос Рубиос – отвечали за все, связанное с Индиями. Однако Фонсека и Конхильос считались важными персонами, если говорить об управлении новыми землями, и пока был жив король Фердинанд, они вели дела как хотели. Хотя они и наживались на этом (судя по списку энкомьенд в Эспаньоле от 1514 года), они действовали эффективно. Например, они учредили новую почтовую службу по образу, который недавно ввела Каса-де-Контратасьон, – верхом от Севильи до королевского двора, где бы он ни был. Этот путь занимал лишь четыре дня, что побудило принять решение о том, что в каждом городе должно быть судно для пересечения реки «в любой час, когда прибудет почтальон и без всякой задержки»{1013}. Король им доверял, к тому же он умел назначать на нужные места нужных людей.

Таким образом, ситуация в Кастилии к началу 1508 года стабилизировалась. Однако после смерти Изабеллы прошло немало времени и произошло множество перемен. Прежде всего, если говорить об Индиях, умер Колумб. Последние месяцы ему приходилось тяжело. Он вернулся в Севилью из своего четвертого путешествия за несколько месяцев до смерти королевы. Он собирался поехать ко двору, который, как он думал, рано или поздно прибудет в Вальядолид. Для поездки в город он получил разрешение, чтобы его несли на тех же носилках, на которых доставили тело кардинала Уртадо де Мендоса в Севилью для погребения: «Если уж ехать на носилках, то по серебряной дороге… [«Ла-Плата» – так называлась северная дорога из Севильи]», – писал Колумб своему сыну Диего, сообщая ему несколько недель спустя, что ему не заплатили ни гроша за его последнее путешествие, и он так беден, что «живет в долг» (что, опять же, совершенно не совпадало с реальным состоянием дел). Он надеялся, что Диего, находясь при дворе, сообщит архиепископу Деса о его трудностях.

Колумб, как обычно, задержался перед отбытием. Лишь в мае 1505 года, через шесть месяцев после смерти Изабеллы, он отправился ко двору в сопровождении своего брата Бартоломео и большого количества багажа. Но король и королевский двор сами путешествовали, и нагнать их было трудно. Колумб не отступал от своей цели и написал королю в июне 1505 года, что «величайшей честью для меня было править и иметь собственность. Меня несправедливо изгнали. Я нижайше прошу{1014} Ваше Высочество передать полномочия, которые у меня ранее были, моему сыну»{1015}.

Король с почестями принял Колумба в августе – но, согласно словам Фернандо Колона, с коварством, поскольку теперь он сам хотел править Индиями. Он хотел предложить Колумбу очередной договор, но это пришлось отложить, поскольку королю надо было встречаться со своим зятем, Филиппом{1016}. Тем временем Колумб написал Филиппу и Хуане, чтобы они считали его своим королевским вассалом и верным слугой{1017}.

20 мая 1506 года Колумб умер в своей постели в Вальядолиде. От старости? Ему было лишь пятьдесят семь лет. Он вроде бы ничем явно не болел. Его завещание, в котором в основном говорилось о его генуэзских друзьях, было датировано предыдущим днем. В кодициле он написал о своих владениях в Индиях, начинавшихся в «ста лигах» (300 миль) к западу от Азорских островов и островов Кабо-Верде.

Тело Колумба сначала было предано земле в Вальядолиде. В 1509 году его перенесли в картезианский монастырь Лас-Куэвас, что в Севилье, и оттуда отправили в Санто-Доминго. В XIX веке его перевезли в Гавану, а после 1898 года – назад в Севилью, где его тело, вероятно, до сих пор остается в великолепном склепе в соборе{1018}.