Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Священник поднялся на ноги и выпрямился.
- Месье, - произнес он голосом, исполненным священного негодования. - ‘Что все это значит?’
‘Что ты там делал?’
‘Он слушал мою исповедь, - сказала Камилла. Внутри у нее все дрожало, но она обратила свой страх в гневное негодование. Пока Гранвилл был занят священником, у нее хватило присутствия духа спрятать записку Мунго. - ‘Разве мне не позволено исповедаться в своих грехах?’
- Зависит от того, что ты сделала.’
Гранвилл уставился на нее с неприкрытым подозрением. Камилла встретила его взгляд с – как она надеялась - праведной невинностью.
‘Если вы закончили пугать эту даму, может быть, вы будете так добры и покинете дом Господень, - сказал отец Мишель.
Бросив последний испепеляющий взгляд на священника, Гранвилл зашагал прочь. Но недалеко. Он занял позицию у дверей собора, наблюдая за Камиллой немигающим взглядом.
Священник отряхнулся.
‘Мадемуазель, - сухо сказал он, - я не знаю, какие грехи вы совершили, но думаю, что это больше, чем в моей власти отпустить.’
Тысяча долларов начинала казаться невыгодной сделкой за то, что его чуть не убили.
- Бог все прощает, - напомнила ему Камилла.
- Тогда вы можете обсудить это с ним напрямую.’
Фыркнув, священник удалился в безопасное место ризницы. Камилла неохотно направилась к двери. Даже с Гранвиллом собор был единственным местом в городе, где она чувствовала себя в безопасности. Где же теперь найти Мунго?
Она пошла по центральному проходу. Одна из монахинь оторвалась от молитвы и зашагала рядом с ней.
‘Если вы хотите помолиться в мире, вы всегда можете посетить наш монастырь, - сказала она, бросив многозначительный взгляд на Гранвилла. - Мужчинам туда вход воспрещен.’
- Спасибо, - рассеянно ответила Камилла.
‘Я нахожу, что, когда я встревожена, это помогает молиться святым, - продолжала монахиня. - Святому Луису, конечно. Или иногда Святому Иоанну.’(англ.- St. John)
Камилла уставилась на нее, гадая, правильно ли она расслышала. Прежде чем она успела спросить, монахиня повернулась к алтарю, перекрестилась и поспешила прочь. Возможно, ее спугнул Гранвилл, который приближался к ней, как будто миниатюрная монахиня могла быть каким-то образом переодетым Мунго.
‘Я хочу помолиться в монастыре урсулинок, - сказала ему Камилла.
Мунго обнаружил, что подкуп монахини обходится дороже, чем священника. И еще немного мелодрамы. Ему понадобилось все его обаяние, чтобы убедить настоятельницу урсулинок, что Камилла - его сводная сестра, вольноотпущенница, похищенная из их дома в Мэриленде и проданная в рабство в Новом Орлеане; что он приехал, чтобы забрать ее от злого и алчного хозяина.
‘Если бы я только мог провести с ней полчаса, - взмолился он. - ‘Я мог бы позаботиться о ее благополучии и принять меры, чтобы вернуть ее.’
Хотя большую часть своей жизни настоятельница провела за монастырскими стенами, она не была ни невинной, ни глупой. Она понимала, что история Мунго, скорее всего, была нелепой выдумкой. И все же, если бы это было правдой, было бы немилосердно отказать ему в просьбе. И (призналась она себе) она хотела помочь ему. Хотя она поклялась Богу, она все еще была женщиной, и высокий, стройный джентльмен с дымчато-желтыми глазами и длинными темными волосами пробудил в ней чувства, за которые ей, несомненно, придется потом покаяться.
Кроме того, речь шла о пяти тысячах долларов, которые он хотел пожертвовать монастырской школе.
Вот почему, когда Камилла приехала немного позже, ее радушно приняли в монастыре, а Гранвилла заставили ждать за воротами. Настоятельница привела Камиллу в пустую келью.
- Вы оставите дверь открытой, - сказала она. - Я подожду снаружи.’
Камилла вошла. Комната была простой и пустой - побеленные стены, письменный стол и табурет, кровать и распятие на двери. А там, сидя на кровати и листая Библию, сидел Мунго.
Она подбежала к нему и обняла, чуть не плача от облегчения.
- Сестра, - сказал Мунго, многозначительно кивнув в сторону двери. Камилла сразу все поняла.
‘Брат. - Она села рядом с ним, держась на почтительном расстоянии на случай, если мать-настоятельница заглянет в комнату. -- ‘Я не думала, что увижу тебя снова после того, что случилось на пристани.’
‘Теья обнаружили?’
- Меня нашел Честер. Его люди убили бы тебя, если бы ты сошел на берег, - тихо сказала она. Она протянула руку, словно собираясь взять его за руку, но тут вспомнила о настоятельнице.
- Он позволил тебе вернуться?’
- Он подозревает, что ты вернулся. Он думает, что может использовать меня как приманку, чтобы заманить тебя в ловушку. Вот почему Гранвилл так пристально наблюдал за собором.’
‘Но он остался в Баннерфилде? И твой сын тоже?’
Камилла кивнула, склонив голову, словно в молитве. В маленькой камере воцарилась тишина.
Они были одни, они сбежали от Гранвилла. Мунго не мог не думать о том, как легко было бы в эту минуту доставить ее на борт "Ворона". Через полчаса они могли бы уплыть в новую жизнь. Если бы не мальчик.
- Честер никогда не отпустит моего сына, - сказала Камилла. - Нет, пока он жив.’
Она посмотрела на Мунго. Мгновение понимания прошло между ними.
‘Все эти годы я думал, что ты мертва, - сказал Мунго. - в моем сердце была только одна мысль. Уничтожить Честера. Лишить его всего, что ему дорого, - его состояния, его репутации, его чести, – и поставить его лицом к лицу с обломками его честолюбия. А потом убить его.’
Голос у него был жесткий, как алмазы. Камилла даже не вздрогнула.
‘И как же ты собирался это сделать?’
‘Так же, как он погубил моего отца. Приобрести его долги, а затем потребовать их.’
Когда-то Камилле не потребовалось бы ничего, кроме холодной уверенности в его голосе, чтобы убедить ее, что он сделает то, что сказал. Теперь ее уже не так легко было увлечь.
‘Это не так просто, - предупредила она. - То, что Честер сделал с Уиндемиром, заняло годы, и он оказался в самом
