Восемь футов до меня. Нож по-прежнему у него в руке.

Я все продолжал нажимать на спусковой крючок – снова, снова и снова. То мазал, то попадал ему в живот или в грудь, но этот гад все равно продолжал надвигаться.

Пять футов. Грохот шагов уже в коридоре.

Я прицелился пониже и выстрелил еще дважды. В первый раз промахнулся. Вторая пуля раздробила Кейну колено, и он упал. Начал ползти ко мне, хрипя сквозь кровь.

Три фута, и он взмахнул ножом – лезвие воткнулось мне в ляжку. И в этот последний момент глаза Кейна изменились. Смягчились, расслабились. Почти как если бы какая-то тяжелая ноша свалилась у него с плеч, когда он поднял взгляд на дуло «Глока».

Я последний раз спустил курок – и вышиб из него мозги.

Колени у меня подогнулись, когда резкая боль отдалась во всем теле. На бедре у меня был длинный порез, и я ощутил, как кровь пропитывает мне брюки. Я поплыл. Комната перекосилась. Должно быть, я кучей рухнул на пол. Прямо перед глазами увидел пистолет Холтена. Наверное, я выронил его. Подняв взгляд, увидел самого Холтена, стоящего надо мной. Он тяжело дышал. Потом наклонился, подобрал пистолет.

Не сводя с него глаз, я увидел решение у него на лице. Он выщелкнул магазин, посмотрел на него. Там оставалось еще по меньшей мере два патрона. Я не мог дышать в этой долбаной маске. Сорвал ее с лица.

– Во вторник, в закусочной… Когда мы встретились за завтраком, прежде чем отправиться на место преступления, – с трудом выговорил я.

Холтен присел на корточки, уставившись на тело Кейна.

– Никогда не думал, что доживу до этого дня, – произнес он. Недоверчиво покачал головой над трупом Кейна. – Таких, как он, больше не было. Его нельзя было ранить. Он не чувствовал боли. Я думал, что он вообще не человек, – продолжал Холтен.

– Закусочная… Ты взял деньги, которые я пересчитал, чтобы заплатить по счету, а потом отдал мне и сказал, что заплатишь сам. После чего взял одну из долларовых бумажек и передал ее Кейну. Ты помог ему подставить меня. Ты всю дорогу ему помогал, – сказал я.

Он встал, повернулся ко мне, и лицо его расплылось в улыбке.

Она была кривой и злобной – эта улыбка. Я уже успел посмотреть фото, которые коп из Чапел-Хилла прислал Харпер. Холтен ничуть не изменился. Я хотел, чтобы он понял, что маска с него сорвана, что больше ему не прятаться под вымышленным именем. Голос у меня прерывался, боль была слишком сильна. Но я кое-как ухитрился выговорить:

– Это ведь ты подменил ДНК Ричарда Пены на образец Кейна в Чапел-Хилле. Разве не так, офицер Рассел Макпартленд?

Он защелкнул магазин на место, дослал патрон в ствол и прицелился мне в голову.

Я стиснул зубы. Встретился с ним взглядом.

Тут его тело задергалось, и осколки стекла, оставшиеся торчать из оконной рамы, окрасились красным, после чего Холтен выпал из окна.

В коридоре бок о бок стояли Дилейни и Харпер. Они опустили стволы. Я услышал, как Дилейни вызывает «скорую», и комната вновь погрузилась во тьму. Я попытался открыть глаза, но поймал себя на том, что не могу. Голова казалась жутко тяжелой, я был весь в поту. Показалось, будто я куда-то проваливаюсь – стремительно падаю и никак не могу остановить это падение. Я очень быстро терял сознание.

И прежде чем окончательно вырубиться, ощутил чью-то ладонь у себя на щеке. Я не мог разобрать, что мне говорят. Кто-то барабанил в металлическую дверь. Вроде как Бобби – спрашивал, можно ли уже выходить. Я попытался сказать ему, что все в порядке, что можно. Пытался сказать ему, что утром можно не являться в суд, что дело против него закрыто, но не мог подобрать слов.

Глава 73

За восемь недель, прошедших после перестрелки на Тридцать девятой улице, проявилась полная картина преступлений Долларового Билла. Я был слишком слаб, чтобы встретиться с Дилейни, но она позвонила Гарри и все ему рассказала. Я жил в квартире Гарри, пока выздоравливал, и он-то и поведал мне полную историю.

Кейн был очень продуктивным убийцей, и его ДНК была обнаружена на местах еще трех его преступлений. За неделю до суда бесследно пропал некий Уолли Кук. ДНК Кейна обнаружили на взрезанной шине фургона Кука, стоящего возле его дома. Тело Кука было сожжено, но впоследствии опознано по зубным картам. Он был в списке кандидатов в присяжные для суда над Соломоном. Кроме того, мертвым нашли и Прайора – на пассажирском сиденье его «Астон-Мартина», припаркованного на улице Бобби.

Кейн сбежал из отеля, встретил Прайора, забрал у него одежду, убил его, а потом надел на него пальто и шляпу, чтобы прикрыть пустую окровавленную глазницу.

И хотя это никогда уже исчерпывающе не доказать, считалось, что Кейн убил присяжных Мануэля Ортегу и Бренду Ковальски.

Дилейни нарыла и больше информации на Холтена, которого на самом деле звали Рассел Макпартленд. Он был с позором уволен из вооруженных сил после целой серии обвинений в сексуальных домогательствах. Ни один из этих эпизодов не был доказан, но это дало его командованию стимул вышибить его ногой под зад за несколько не столь серьезных проступков, за большинство из которых были ответственны его товарищи по службе. После этого Макпартленд устроился на работу в службу безопасности университета в Чапел-Хилле, а вскоре после этого началась череда жестоких изнасилований в кампусе. Как-никак, он был копом, и молодые женщины полностью доверяли ему, когда он подходил к ним. Когда нашли первую жертву Чапелхиллского душителя, все сочли, что насильник решил повысить ставки, но теперь у ФБР несколько иное мнение. Дилейни убеждена, что Кейн вычислил Макпартленда и угрожал выдать его, если тот не будет помогать ему покрывать его преступления.

Эти двое хорошо сработались. У Макпартленда было охранное прошлое, контакты в полиции. Все ресурсы, в которых нуждался Кейн. И, естественно, тот знал, куда обращаться, когда дело доходило до подмены личных данных. Кейну не просто везло все эти годы – ему помогали.

А потом начались реабилитации. Некоторые посмертные, но большинство нет. Люди, которых осудили за преступления Долларового Билла, были освобождены, и всех их ждал долгий путь к компенсации нанесенного ущерба за неправомерные приговоры. Неважно, сколько денег они получат, – свою жизнь им уже не вернуть назад.

Я лежал на диване у Гарри, смотрел повтор «Кегни и Лейси»[37]. Бобби