— Ну? — спросила Лунд.

— Я достану ее для вас.

— Хорошо, — сказала она, и они ушли, оставив его одного в темноте.

Оба советника кандидата на пост мэра с чувством удовлетворения собрались в кабинете Хартманна. Дебаты прошли великолепно. Мортен Вебер сообщил, что лидеры меньшинств встречались утром, чтобы все-таки обсудить возможность альянса.

— Если Хольк с нами, — вновь и вновь повторяла Скоугор, сидя за своим ноутбуком, — остальным деваться некуда. Но что заставило его передумать?

Только Хартманн не выглядел довольным.

— Я не знаю. Он ничего не объяснял. Почему Лунд расспрашивала о нем? И что за разговоры про машину?

Скоугор отмахнулась от его вопросов.

— Если Хольк имеет отношение к убийству, я должен знать, — настаивал Хартманн.

— Я оставила Майеру сообщение.

— Этого недостаточно.

Вебер доставал вино из шкафа, раскладывал на тарелки принесенные бутерброды.

— Я не хочу больше сюрпризов, Мортен, — говорил Хартманн. — Думаю, ты тоже.

— Никаких сюрпризов. — Мортен откупорил бутылку, наполнил три бокала. — Йенс Хольк просто почувствовал, что ты победишь, других аргументов ему не нужно, Троэльс. Не усложняй.

У Скоугор зазвонил телефон, она отошла в сторону поговорить.

— Бремер не на шутку обеспокоен, — добавил Вебер. — Он понимает, что земля уходит у него из-под ног.

Скоугор закончила разговор, посмотрела на Хартманна.

— Звонили из полиции, — сказала она.

— И что?

— Они хотят с тобой поговорить.

— Ради всего святого…

— Троэльс. Они просят, чтобы ты приехал в Управление полиции. Сейчас.

— Это из-за Холька и машины?

— Не похоже.

— Тогда в чем дело?

— Я не знаю. Мне сказали только, что ты должен ехать немедленно. Или они сами за тобой приедут. А этого хотелось бы избежать.

Бокал Хартманна остановился на полпути ко рту. Он резко опустил руку на стол, темное бургундское растеклось по лакированному ореху. Потом он пошел за своим пальто. То же самое сделала Скоугор. И наконец оторвался от еды и последовал за ними Вебер — после того, как Скоугор смерила его хмурым взглядом.

Через десять минут все трое пересекали открытый внутренний двор на пути к спиральному лестничному пролету, ведущему в отдел убийств.

Лунд вместе с Майером и Свендсеном встретила их перед комнатой для допросов.

— Я просила приехать только вас, Хартманн, — сказала она, глядя при этом на Скоугор и Вебера.

— У меня крайне мало времени.

— Мы хотели бы поговорить с вами наедине.

— В чем, собственно, дело?

Лунд указала на дверь:

— Присядьте.

Скоугор была в ярости.

— Если это допрос, так и скажите. От вас одна головная боль, Лунд!

Майер улыбнулся ей:

— У нас просто возникло несколько вопросов. Мы уверены, человек вашего ранга никогда не откажется помочь полиции.

— Если хотите, пригласите адвоката, — добавила Лунд.

Хартманн удивленно помотал головой:

— С какой стати мне может понадобиться адвокат?

Они не ответили.

Хартманн жестом велел своим помощникам подождать его в коридоре и с мрачным видом вошел в комнату.

Лунд и Майер уселись за стол напротив него и показали ему запись камеры наблюдения с парковки напротив ратуши — тот фрагмент, где черный «форд» выезжает на улицу.

— Эта машина похожа на одну из наших, — сказал Хартманн. — Но черных машин в городе полно.

— Не догадываетесь, кто за рулем? — спросила Лунд.

Он пожал плечами:

— Нет. Откуда мне знать? Наверное, кто-то из сотрудников. Если это важно, я попрошу своих людей проверить.

— Спасибо, не надо, — сказал Майер. — Мы же полиция, помните?

Он нажал на несколько клавиш, увеличил выбранный кадр. На мониторе появилось лицо. Не ограничившись этим, Майер положил перед Хартманном распечатку кадра.

Хартманн пристально посмотрел на Лунд.

— Все верно, — сказал он. — Это было после нашего приема. В тот вечер я отпустил водителя. Поэтому пришлось воспользоваться машиной, нанятой для штаба.

Лунд улыбнулась. Вошел Свендсен с кофе. Хартманн почувствовал себя свободнее.

— Значит, вы рано покинули прием? — сказала Лунд.

— У меня разболелась голова. И еще нужно было дописать речь.

Лунд налила ему кофе.

— Куда вы поехали?

— У нас есть квартира на Сторе-Конгенсгаде. Я решил, что заеду туда, подготовлю речь. А что такое?

— У кого есть ключи от этой квартиры?

— У меня. Еще есть запасной в офисе. Наверное, кто-нибудь из штаба тоже имеет дубликат. Точно сказать не могу.

— Но квартирой пользовались вы?

— Как я уже сказал. Объясните, в чем дело?

Лунд разложила перед ним фотографии на столе.

— Машина, на которой вы ехали, та самая, в которой нашли Нанну. От гимназии «форд» пригнали на парковку, откуда его забрали вы.

Он ошеломленно смотрел на Лунд.

— Что вы делали в квартире? — спросил Майер.

— Не может быть, чтобы это была одна и та же машина, — проговорил Хартманн.

— Что вы делали в квартире? — повторил свой вопрос Майер.

— Ничего особенного. Пробыл там часа два.

— Так же как и Нанна Бирк-Ларсен, — сказала Лунд, придвигая ему очередную стопку снимков. — У нее был свой ключ. Там на нее напали, потом увезли — в той машине, которую вы взяли на парковке мэрии.

Лунд придвинула к нему фотографию, сделанную в квартире на Сторе-Конгенсгаде: сломанный стол, разбитое зеркало, стекло на полу. Метки на местах, где были сняты отпечатки пальцев.

— Это наша квартира? — наконец выговорил он, едва шевеля губами.

— Давно вы знали девушку? — спросил Майер.

Хартманн не мог оторваться от фотографий. С застывшим лицом он медленно перебирал их одну за другой.

— Я не знал ее. Никогда с ней не встречался.

Майер фыркнул:

— Машина. Квартира. И тот факт, что до сих пор вы ни разу о них не обмолвились.

— Так нечего было говорить! Я взял машину. Приехал в квартиру. Выпил пару банок пива. Потом решил отправиться домой пешком.

Полицейские молча ждали продолжения.