— Умоляю, не губите! — закричал Мелькор, падая на колени. — Я всё осознал! Я исправлюсь! Я исправлю!

— Замолчи! — разметав огненные вихри, Тулкас направил сжатый кулак на противника-брата, и тот, задыхаясь, рухнул в снова затвердевшие осколки.

Сияние заискрилость, стало мерцающе-завораживающим, однако среди блистательной красоты ощутилось неумолимое притяжение Бездны.

— Что? — не в силах подняться, Мелькор захрипел. Сейчас было бы самое время избавиться от тела и улететь, рассеявшись, в безопасное место, однако нечто мешало так поступить, и это мог быть только один Вала. — Что… со мной… будет?

— Нельзя судить его в Валиноре, — сказал воплотившийся белоснежный Манвэ, рядом с которым мерцала звёздами Варда. — Круг Валар соберётся здесь.

Майя Эонвэ с покорным равнодушием встал рядом, Оромэ приказал своим воинам окружить поверженного брата.

— Он брал всё, что делали другие, искажал и присваивал, — Ауле возник в зале под руку с Йаванной, словно среди Утумно поднялась заросшая лесом гора. — Он называл своим то, что крал и портил!

— Не надо, — остановил речь брата Владыка Манвэ. — Слова не нужны. Мы все знаем, что сотворил Мелькор, мы знаем, что действовать нужно здесь и сейчас. Без лишних глаз. Намо, исполняй волю Рока.

— Рока? — выдавил вопрос Мелькор. — Может быть, твою, Манвенуз?

Однако слова застряли в сдавленном горле, плоть начала тлеть, распадаться, превращаться в лохмотья и исчезать. Освободившийся дух скрутило воронкой, ломая структуру мелодии, заставляя уместиться в один короткий такт, бесконечно повторяющийся и оттого бессильный.

Ауле отделился от эльфоподобного хроа, сковывавшего могучий дух, словно тесная одежда, и направил на поверженного брата Изначальную Тему Металла — прочную, гибкую, властную. Угнетённая музыка Мелькора застонала, замедлилась, звуки поплыли, мелодия стала единым целым с тюрьмой, лишившись возможности обрести свободу, не уничтожив себя.

Бой закончился.

Последние частицы телесного облачения мятежного творца истлели. Среди мокрых осколков зеркал остался только прах и уродливый стальной венец.

— Манвенуз! Бери и правь Средиземьем, — захохотал Тулкас, разминая кулаки.

— Нет, — печально покачал головой Король Арды, наблюдая, как Огненные Майяр, не успевшие сбежать, пали ниц перед Вала Ауле, — Средиземье — земля Детей Эру, нам не дано права властвовать здесь. Уходим. Ничего больше в доме брата не трогайте.

***

Земля перестала дрожать, чужой пугающий свет рассеялся, оставив лишь привычное мерцание звёзд, и эльфы Эгладора вопросительно посмотрели на свою королеву.

Недавно отгремевшая битва с орками и чудовищами Мелькора считалась выигранной — напавшие были перебиты или отступили, однако и Старшие Дети Эру, и Творения Ауле понимали — враги могут прийти снова. Но теперь что-то случилось — что-то грандиозное! — и знать ответ может лишь одна из Айнур.

Эльвэ обнял супругу за плечи, встретился глазами со звёздными безднами, и Мелиан, взяв его за руку, отстранилась.

— Волей Рока, — сказала королева, — мы останемся здесь и построим новое скрытое королевство — Дориат, как и планировали. Мы должны защитить себя, я обязана защитить вас, мой народ. Что бы ни произошло.

Гномы радостно потёрли руки — значит, Менегрот возводить всё-таки надо, и будет богатое вознаграждение. Оружейник Телхар, во время войны ковавший доспехи и оружие и для своего народа, и для эльфов, начал прикидывать, как сменить военное ремесло на строительное. Его инструменты непременно должны стать самыми лучшими!

***

«...дивный свет Благословенной Земли озарил страшные тёмные берега озера, Великий Охотник на своём великолепном коне прискакал на помощь несчастным зверькам. То была великая Битва Битв, — Финвэ вдруг задумался. — Нет, Битва Битв, пожалуй, должна быть более масштабной — в ней должно пасть само Великое Искажение! А тогда был просто повержен враг пушистиков. Его сковали цепью Ангаинор, которую создал Великий Кузнец, заперли в прекрасном дворце Судьи, — мечтательно продолжил нолдоран, кажется, уже забыв, что рядом с ним кто-то находился, — пусть теперь сидит и смотрит, как надо строить, и не выходит на волю из Великих Чертогов, пока не научится! Кстати, кончиком цепи Ангаинор, который торчал из-под Врат Чертогов, позволили поиграть самым доблестным и пушистым нимбиньяр».

***

Макалаурэ опомнился. Увы, прошлое не вернуть. Когда-то оно, несмотря ни на что, казалось беззаботным и светлым, пусть и не было таковым, однако порой самообман исцелял лучше любого снадобья, но чем можно обмануть себя в мрачном холодном Форменоссэ?

Здесь даже струны звучали пугающе, ветер холодил, заставляя вздрагивать всем телом, вода казалась затаившимся врагом, что вот-вот набросится из засады.

И в руках, вместо арфы, сам собой оказался меч. Макалаурэ посмотрел на своё отражение в идеально отполированной стали, но увидел чьё-то чужое лицо, на котором навек осталась печать глубочайшего горя. Зрелище было ужасающим, и менестрель повернул меч боком. Заточенный край сверкнул яркой звездой, на миг ослепив.

«Сверкнёшь звездой… Звездой…»

Звёздочка блеснёт у порога,

Догадайся, сколько ей лет.

Выйдешь на пустую дорогу,

Щёлкнет за спиной арбалет…

Макалаурэ вновь повернул меч зеркальной стороной. Он вспоминал, как впервые взял его в руки и сразу решил, что будет называть эту ненужную опасную вещицу Песнопевец. Пусть поёт обо всем, о чём может слагать песни большой нож. В тот момент, находясь в тайной отцовской кузнице в окружении братьев, Макалаурэ понятия не имел, о чём поют большие ножи, поэтому не стал даже думать об этом. Он с замиранием сердца любовался алыми сполохами, отражавшимися в металле, и вдруг среди игры пламени и теней мелькнуло лицо Феанаро, серьезное и печальное, хотя отец менестреля воодушевлённо говорил о том, что Первый Дом снова станет величайшим из живущих в Амане. Потом в лезвии на фоне каменной стены отразились подошедшие с мечами в руках Карнистир, Тьелко и Куруфинвэ-младший.

«Ты же споёшь о нас? — спросил Туркафинвэ, убирая оружие. — Память о наших деяниях обязана служить примером для многих поколений!»

«Кано споёт о нас! — отразились в мече близнецы. — Мы для него интереснее, потому что нас вроде бы двое, но мы одно целое!»

«Мне здесь больше нет смысла оставаться, — вдруг подошёл сзади Нельяфинвэ, и его отражение, появившись в мече лишь на мгновение, скрылось в сполохе из горна. — Я выполнил требование отца. На том и закончим. Про меня можешь не петь».

Сказав это, старший Феаноринг, даже не простившись, ушёл из кузницы, и за ним захлопнулась тяжёлая кованая дверь.

***

Макалаурэ убрал меч и усмехнулся. Нельо хотел уйти от отца, чтобы больше не продолжать бессмысленное соперничество, но Валар вновь свели их вместе. Забавно вышло.