мира, рискуя провалиться в пустоту и навеки потерять связь с Ардой, нарушив целостность связей Айнур между собой и с сотворённым для Детей Эру домом, радуясь бессмысленной опасности, некогда целый, но ныне распавшийся надвое разум разговаривал фактически сам с собой.

— Я знаю, что всё началось сначала, но пока молчу об этом, Мелькор.

— Что ты знаешь, Манвэ?

— Что ты снова создаёшь чудовищ — ты пробудил поглощающую материю, вложив в неё искажённое подобие разума. Это ведь дыра в ткани мира, скрытая плотской оболочкой.

— Её имя — Унголиант! Ты устрашился?

— Она опасна!

— Да я лишь хотел убрать мусор, а думающий бездонный колодец работает быстро, безотказно и не прихватит лишнего! В твоих владениях грязи тоже хватает, между прочим. Хочешь, помогу с очисткой?

— Ты знаешь, что нужно мне, и что никогда не принять тебе — это гармония.

— То, что ты хочешь, называется иначе.

Завибрировал угрожающий гул Тем Борьбы.

— Послушай, отпусти меня в Средиземье. Я очень люблю тебя, Манвэ, и буду скучать, но мне здесь не хватает свободы.

Ответом впервые стало безмолвие, пустота и дрожащее напряжение в Эа.

— Почему ты молчишь, брат? Орлы по всей Арде смотрят твоими глазами, я же знаю, сколько у тебя шпионов, и где они.

— Ты знаешь не обо всех.

— Конечно. Как и ты про моих единомышленников. Их больше, чем кажется, брат. Ты даже не представляешь, как привлекательно разрушение!..

— Я не стану одним из твоих сообщников, Мелькор. Я помню твои слова: «Мне не нужна Арда, если здесь правишь ты!»

— …И если мы встанем войной друг на друга, кого-то, возможно, предадут верные слуги.

— Лжёшь.

— Нет. Лжёшь ты. Мы оба это знаем.

Снова завибрировала тишина, и край мира опасно приблизился.

— Манвэ, брат, не надо мне угрожать. Я хочу лишь свободы.

— Ты знаешь, как её заслужить. Убрать мусор.

Мелькор некоторое время слушал энергетическое послание, и оно немало удивило мятежного Вала.

— До этого момента, Манвэ, мне казалось, я знаю тебя, как себя самого, ведь мы одно целое. Да, мы одно. Только я был о тебе иного мнения.

— Ты знаешь, зачем это.

— Да. Мы слишком сильны, и если начнется война, нам придётся вмешаться. А ты хочешь лишь Гармонии.

— Ущерб будет слишком большим.

— Но главное и самое страшное — тебе придётся встать с трона!

— Не смешно.

— Хорошо, брат. Мне нравится твоё предложение. Ты даёшь свободу мне, а я обеспечиваю Гармонию тебе. На том и сойдёмся.

— Да.

— Да, брат.

— Мне будет тебя не хватать.

— И мне.

Разъединившись, две свободные энергии пали с неба на благословенную, не знающую печали

землю Амана.

***

Вот оно — привычное: Таникветиль, дворец, орлы. Любимое? Возможно. Ценное? Пожалуй, да, из-за приложенных усилий.

Теперь уже было не столь важно, как король Арды относился к миру, которым правил, поскольку всё равно не отказался бы от него.

— Я пел, творил и боролся! — с напором усиливающегося шторма произнёс Манвэ Сулимо, ступая на балкон, размером с эльфийский город. — Я хочу жить здесь. Хочу, чтобы всё было правильно! И я знаю, как надо, ибо со мной, и только со мной благословение Эру.

Король Арды знал: за значительные перемены в подвластном мире именно ему придётся держать ответ перед Создателем, ведь именно он, а не Мелькор, ставленник Отца.

Держать ответ, как эльфийские короли перед ним, если их подданные нарушают Гармонию. Им тоже бывает в такие мгновения страшно, но они даже представить не могут, каково это — чувствовать себя виноватым перед самим Эру! Даже в чём-то незначительном!

«Мелькор это знает, — мысль оформилась Темой Неприязни. — И нарочно подставляет меня. Заставляет бояться, потому что сам боится моей Силы. Он боится меня, потому что знает — на мне, а не на нём благословение Эру».

Единый свет Древ соединялся на высоте балкона с едва заметным звёздным сиянием, недоступным аманэльдар, но Манвэ Сулимо создавал зрительные образы, слыша Темы каждого творения Айнур, различая, где чьи вплетены мелодии, ощущая пронизывающие всё сущее нити Валиэ Вайрэ.

Судьба предрешена? Она уже сплетена, или всё-таки есть шанс избежать самого страшного?

— Эру! — король Арды решил не дожидаться необходимости отвечать перед Творцом, собрался с силами и попытался добиться ответа сейчас.

Сейчас, пока снова не случилось беды.

— Эру!

И Создатель отозвался. Назвавшийся Подобным Ему Айну ощутил всей своей сутью, как движутся пласты силы в бездне Эа, как звучат Изначальные Темы Пока-Ещё-Ничего.

Сулимо не хотел это вспоминать, однако Творец решил иначе. Эру вкладывал нужные ноты и мелодии в Тему Познания, направлял их ставленнику-королю Арды. Манвэ слушал и, сам тому удивляясь, мысленно переделывал Силу в слова: сначала на Валарине, а потом, к ещё большему своему изумлению, — на нолдорском Квэнья. Видимо, слишком часто и слишком впечатляюще звучал этот язык в земле правителей Арды.

— Эру! — Тема Мольбы задрожала в сияющем воздухе. — Ты доверил мне ценность. Ценность ли? Сколь ценна жизнь в Арде? С чем эта ценность соизмерима? Что важнее: жизнь, счастье или покой? Где же грань?

«Ты хочешь, но боишься причинять смерть, — становилась словами на Квэнья Тема Познания. — И не понимаешь, как сохранить то, чем дорожишь. Где же грань? Ты снова и снова вопрошаешь, но ответ рядом. Посмотри на свою гору. Где она начинается? Кто имеет право проводить границу, и чем будет руководствоваться? Изменением почвы? Разницей высоты? Но ведь Таникветиль создал Разум. И Разум дал начало Решению. Где родилась идея сотворить гору? Откуда пришла сила для воплощения исполинской глыбы? Решение ведёт вперёд и указывает, где граница. Решивший повелевает, и от его воли зависят Решения остальных. Материальное вторично, Подобный. У всего Изначального первичен дух».

Тема Познания всегда звучала одинаково, и Манвэ знал — лишь Намо Мандос слышит иные аккорды, вернее, те же самые, но по-другому.

— Первичен дух, — сказал, посмотрев на кружащих в небе орлов, Сулимо медленно пошёл вдоль ажурных перил. — Но Арда материальна,