– С чего бы это? – удивился Панин.

– А то ты не знаешь, в каковых они отношениях, – ответил Федор.

– Сие желание самой императрицы? – строго спросил граф Строганов.

– Сама хочет идти под венец, – громко подтвердил Григорий. – Спросите сами.

Он подошел к императрице. Она слышала разговор, но подтверждать не спешила.

– И скоро? – спросил граф Кирилл Разумовский то ли Орлова, то ли императрицу.

Государыня Екатерина Алексеевна молчала.

– Скоро, – ответил Григорий. – Обещание надо выполнять, а то мы, братья Орловы, молодцы крутые, как возвели на престол, так и низвергнуть можем.

Екатерина густо покраснела. Все молча переглянулись. Григорий смутился своих слов, но хотел скрыть свое замешательство. Он взял руку Екатерины, поднес к губам.

Наступила пауза, затем прозвучали ставшие знаменитыми слова:

– Кто же тебе позволит, граф, сместить нашу императрицу? – совершенно спокойно спросил, полуобернувшись к нему, огромный, осанистый граф Кирилл Разумовский. – Скорее уж ты сам со своими братьями угодишь в места не столь отдаленные.

– Он думает, что, окромя него с братьями, никто более не мог помочь императрице венчаться на царство, – сказал с насмешкой Никита Панин.

Алексей Орлов, стараясь замять неловкость Григория, сказал:

– Мой брат имеет привычку невпопад пошутить, а потом посмотреть, что скажут. Ну, как Григорий Григорьевич, понравилась тебе твоя шутка? – спросил он брата, не скрывая издевки.

– Зело как понравилась, – отозвался тот вяло, отвернув мрачное лицо.

– За таковые шутки Петр Великий головы отсекал, – резонно заметил граф Строганов и с осуждением посмотрел на Орловых. – Вы, братцы, бросьте сие дело.

Гордая Екатерина, дабы разрядить обстановку, строго сказала:

– Что ж, пошутили и хватит. Праздновать годовщину моего царствования не считаю нужным. Ничего такого я еще не сделала, дабы народ был мне за то благодарен, – сказала она жестким тоном так, что никто не воспротивился.

Екатерина обвела всех взглядом, поправила на виске прядь.

– Посему пора решить важный вопрос касательно строительства Хотиловской церкви, – сказала она, – он не терпит отлагательства. Строят ее уже осьмнадцать лет.

Она паки обвела всех скользящим взглядом, ни на ком не задерживаясь, и продолжила:

– Блаженной памяти императрица Елизавета Петровна отдала распоряжение построить ее в честь выздоровления от оспы племянника своего Петра Федоровича, почившего императора. Сие, как вы понимаете, богоугодное здание церкви строится из камня и требует значительных средств.

Разговор повернул в совсем другое русло, так что к концу совещания сановники позабыли выходку Григория Орлова, погрузившись в решение поставленных задач. Но не Екатерина. Ее задело, что любимый человек так мало ее ценит. Она добивается ему звания князя Римской империи, а он, как ей доносят, все продолжает кутить и проводить время с дамами легкого поведения.

Вечером в своих покоях Григорий обиженно выговаривал ей по поводу ее нежелания обвенчаться. Екатерина же в ответ высказала Григорию все, что она думала о нем и их отношениях. Григорий Григорьевич просил прощения, пеняя на свою глупость. И был, конечно, в конце концов, прощен.

* * *

Коли говорить по правде, первые месяцы своего царствования Екатерина чувствовала себя словно в бурлящем речном потоке. Ей казалось, что все население страны чем-то недовольно, чего-то требует, что ему чего-то не достает. И все их недовольство вот-вот выплеснется из берегов шумной, бурной реки, и тогда ей несдобровать. И в самом деле, многие ждали, что молодая императрица поцарствует немного – и ее сбросят с престола без труда. Кто она такая, в конце концов? Бывшая чужеземная принцесса без роду и племени, без родных и близких… Пускай себе катит восвояси! Так, возможно, и случилось бы, буде императрица не встречала во всеоружии все попытки избавиться от нее. Но не успела новая государыня разобраться с заговором против нее в пользу Иоанна Антоновича, как вслед за ним, сразу же после коронации, обнаружился заговор против Григория Орлова. Теперь объектами готовящихся покушений стали она, императрица, и ее фаворит, граф Орлов. Видно, зависть не давала покоя некоторым из заговорщиков – отчего фаворитом государыни стал именно Орлов, а не другой, более достойный.

Подобная опасность еще сильнее сблизила Екатерину с Григорием. Они решили все-таки обвенчаться, тем паче, что еще до убийства Петра Третьего Екатерина, в самом деле, сулилась заключить брак.

Дабы грядущее бракосочетание не показалось чем-то необычным, Григорий Орлов предложил обнародовать документы о венчании Елизаветы Петровны и Алексея Разумовского. Однако, когда к Алексею Григорьевичу приехали братья Алексей и Федор Орловы и попросили показать им просимый документ, Разумовский, известный своим природным умом и гостеприимством, вынул оный из ларца и на их глазах бросил его в камин. Документ сгорел. Бывший фаворит покойной императрицы не пожелал изменить собственного положения, хотя его могли официально объявить законным супругом Елизаветы Петровны, что уравняло бы его в правах с членами императорской фамилии.

Меж тем германский император Франц I Габсбург пожаловал Григорию Орлову титул князя Священной Римской империи, вызвав сим новую волну опасений того, что тот может оказаться на троне. Екатерина решила пока не сообщать ему о новом титуле.

Объявились новые буйные головы, возмутители спокойствия, желающие убрать Григория Орлова вместе с братьями. Возглавлял их камер-юнкер и секунд-ротмистр конной гвардии, Федор Хитрово, коего подруга императрицы, княгиня Дашкова, называла одним из самых бескорыстных заговорщиков, и коего императрица наградила, почитая одним из сорока своих близких сподвижников. Сей Хитрово поделился своими соображениями о замышляемом заговоре с собственным двоюродным братом Ржевским, поведав, что им привлечены еще два офицера – Михаил Ласунский и Александр Рославлев. Они оба совсем недавно такожде принимали участие в государственном перевороте. Он рассказал Ржевскому, что они втроем будут умолять государыню отказаться от брака с Григорием, и, коли она не согласится, то убьют всех братьев Орловых.

Ржевский, сознавая, к чему может привести сообщничество с оными бунтовщиками, сообщил о крамоле Алексею Орлову, умоляя не казнить их, а миловать. Алексей направил депешу императрице.

В конце мая Екатерина находилась вместе с Григорием Орловым на богомолье в Ростове Великом, молитвами благодаря Всевышнего за благополучную коронацию и прося его об упокоении раба Божьего Федора Волкова. Оттуда она направила секретнейшее письмо Василию Суворову, год назад арестовавшему самого императора Петра Федоровича. Суворову было приказано произвести негласное следствие о поступках секунд-ротмистра и камер-юнкера, Федора Алексеевича Хитрово. Она настоятельно рекомендовала учинить осторожное следствие, не тревожа столицу, однако ж таким образом, чтоб досконально узнать самую истину. Екатерина мысленно благодарила Алексея Орлова. Он всегда был рядом, готовый помочь, в нужный час и в нужном месте. Как можно было не ценить и не дорожить таким человеком!