Вестимо, надобно ей будет основательно и упорно поработать на ниве просвещения самой, так как соратников в сем деле у нее среди окружения не имелось. Близкие ей Орловы полностью погрузились в матримониальные заботы, устремившись к своей основной цели – вплотную приблизиться к престолу, женивши Григория на императрице. Они применяли все возможные средства, дабы уговорить ее на сей шаг, но она все не решалась и не давала однозначного ответа, понимая, что далеко не всем сей брак придется по душе.

Главным противником стал наставник Великого князя Павла, Никита Панин. До дворцового переворота он занимался воспитанием цесаревича всего лишь около года и, общаясь с Екатериной о ее сыне Павле, серьезно в нее влюбился. Как вскоре понял – безответно, ибо в сердце у нее был другой. Однако он не оставил преследования своих целей, коих хотел достичь при помощи воспитанника. С самого начала он предполагал, что Павла провозгласят императором при регентстве матери, Екатерине Алексеевне, а он, как его воспитатель, будет соправителем с ней. И, возможно, не токмо соправителем. Но не тут-то было! Екатерина сумела быстро заставить всех присягнуть ей самой. Теперь оставалось ждать совершеннолетия молодого Великого князя.

Несмотря на то, что Панин не отличался особенным изяществом черт, как, впрочем, и красотой фигуры, которая у него была не в меру грузна, женщины считали Никиту Панина неотразимым и искали его внимания. Он с легкостью покорял их своим сладкоречием, любезностью, умением ухаживать. Собеседников же он завоевывал необычайно обширными познаниями во всех сферах жизни и деятельности. Иностранные дипломаты и свои государственные мужи, имевшие с ним дело, высоко ценили его образованность. Добиться таковых познаний, вестимо, мог лишь человек, обладающий необычайным умом. Однако, поскольку в его сорок три года семью ему полностью заменил цесаревич Павел Петрович, занимавший его денно и нощно, то времени обзавестись собственной семьей у Панина не оставалось. Влюблен он был, как и многие в его окружении, в мать своего воспитанника, которая была моложе его больше чем на десять лет. Когда императрица приходила к сыну, Панин сидел в сторонке и небесстрастно наблюдал, как она обходится с Павлом, как ласково разговаривает с ним, о чем ведет беседу. Когда она улыбалась или смеялась, он сам невольно заражался ее веселостью. И пусть она казалась Никите Ивановичу посредственной матерью для его любимого воспитанника, тем не менее, как он не пытался, никак не мог избавиться от своего чувства к ней.

До переворота Панин ненавидел токмо одного человека – супруга ее, Петра Федоровича. Когда сразу после смерти Елизаветы вынашивали планы смещения императора, граф тесно сотрудничал в оном направлении с княгиней Екатериной Дашковой и графом Кириллом Разумовским. В правильности своего решения пойти против наследника он убедился после разговора с ним в канун смерти Елизаветы, можно сказать, у изголовья умирающей.

В тот достопамятный день он стоял у постели Елизаветы Петровны в глубокой задумчивости, размышляя о судьбе цесаревича Павла и России, когда услышал голос наследника, разглагольствовавшего о том, как он после смерти тетки направится с войсками на Данию, как он отвоюет свою Голштинию, как он будет править Россией. Вдруг он заметил, что Панин совершенно не вслушивается в его рассуждения. Замолчав и внимательно поглядев на него, Петр спросил:

– А вы, граф, как смотрите на сие дело?

Панин, чуть повернувшись к нему, ответил:

– Извините, Ваше Высочество, сейчас я думаю о Ея Величестве. Великий князь услышал в сих словах скрытое презрение Панина к его поведению у смертного одра императрицы. Сие моментально вывело наследника из равновесия, тем паче, что вспыльчивость всегда была отличительной чертой характера Петра Федоровича. Указав рукой на умирающую императрицу, он прошипел, выпучив глаза:

– Как только она умрет, я разоткну ваши уши, и тогда, волей-неволей, вы, граф, будете отлично слышать меня!

Обернувшись кругом на своих каблуках, он, чеканя шаг, вышел, нисколько не обращая внимания на вельмож, прячущих глаза. Придворные, стоявшие вокруг постели государыни, давно привыкли к его выходкам. Они лишь переглянулись и с участием посмотрели на Панина: от будущего императора, и в самом деле, можно было ожидать чего угодно.

Однако гневливый император Петр Федорович не принял во внимание, что граф Никита Панин – не лыком шит. Он являл собой человека хитроумного и дальновидного, стало быть, свалить его просто так было невозможно. Не откладывая в долгий ящик, на утро следующего же дня Никита Иванович заручился поддержкой графа Разумовского, князя Волконского и княгини Дашковой. Вместе они решили, как подготовить императрицу и согласовать с ней последующие шаги, а такожде как прослеживать и упреждать действия со стороны императора Петра. Опираясь на их помощь, Никита Иванович, выделяя среди прочих свою племянницу Екатерину Романовну Дашкову, развернул методичную работу в оном направлении. Изо дня в день в своих разговорах, встречаясь в кулуарах с разными высокопоставленными вельможами, а такожде со своими друзьями, родными и близкими, они прямо или завуалированно касались никчемности нынешнего императора и того, что его надобно свергнуть с престола. Нужный день и час настали через полгода, в конце июня. После переворота императрица сполна вознаградила графа Никиту Панина и деньгами, и поместьем, и крестьянами. Он гордился тем, что государыня Екатерина так высоко его оценила, поставив, по сути дела, на должность, кою когда-то занимал, казалось, недосягаемый канцлер Алексей Петрович Бестужев – Рюмин. Того она совсем недавно вернула из ссылки в качестве приватного тайного советника, дав ему звание фельдмаршала. Панин бы обрадовался произошедшим переменам, да токмо не рад был видеть, что место усопшего Петра Третьего занял какой-то выскочка, гвардеец Григорий Орлов, коему, ко всему прочему, Екатерина оказалась обязана своим восхождением на трон. Панин тут же воспылал к нему ревнивой ненавистью. Он не сразу понял ход мыслей императрицы, оставившей его такожде главным наставником цесаревича. Императрица же планировала постепенно отдалить его от Павла Петровича: слишком большим влиянием пользовался Никита Панин у восьмилетнего воспитанника. Теперь же его основным воспитателем стал весьма образованный и весьма молодой Семен Андреевич Порошин, сразу полюбившийся цесаревичу.

Никита Иванович погрузился в государственные дела, где мог использовать всю широту своего недюжинного ума. Он работал над особливым проектом, носившим название «Северный аккорд». В нем Панин желал объединить все договора с соседними странами в один общий. Ко всему прочему, императрица поручила ему составить проект Совета, в который вошли бы наиболее доверенные лица, могущие помочь ей в решении государственных вопросов.

Проект Панина оказался не тем, что желала увидеть государыня Екатерина. Панин, разделял идеи бывшего фаворита императрицы Елизаветы Первой, графа Ивана Шувалова, кой, не выступая открыто против самодержавия, настаивал на необходимости введения в России отдельных законов, необходимых дабы избежать произвола в системе управления – к примеру, фаворитизма, наблюдавшегося в России со времен Петра Первого. Всем были известны имена Александра Меншикова, Эрнста Бирона, Ивана Шувалова и братьев его. В настоящее время на сцену вышла семья Григория Орлова. Словом, предложение Панина создать Императорский совет не пришлось императрице по душе – тем, что он предлагал разделить власть государыни с некоторым числом избранных персон, что позволило бы, как он полагал, «оградить самодержавную власть от произвола». По его идее, императрица имела право подписывать указы лишь после одобрения их Советом.