Мои крики разрывают ночь пополам, швыряют меня сквозь темные занавесы, из одного театра зла в другой…

Мертвец лежит в грязи, лицом вниз… Но это не человек вовсе, не так ли?

В пространстве разносятся крики о помощи, игнорируемые и оставляемые без ответа, сопровождаемые шепотом ангелов и демонов…

С высоты птичьего полета я вижу нежный океанский прибой, плещущийся о берег, маленький городишко, раскинувшийся вдоль побережья… Нью-Бетани… мой дом… основанный сотни лет назад старым морским капитаном по имени Уильям Бетани, хотя и названный не в честь него, как многие думают… Я состоял в историческом обществе и читал записи… Он сказал, что на той прекрасной нетронутой земле, которая была там раньше, он нашел Бога. Но не только Бога… но и Дьявола. Это было место второго шанса, возрождения и спасения. А если вы не находили там всего этого, то оно могло стать местом проклятия, последним кусочком красоты, перед тем как тьма поглощала вас. Он назвал этот город не в честь себя. Он назвал его в честь библейского селения Вифания, где Иисус воскресил Лазаря из мертвых.

Ночь… дождь… поле…

В ту ночь шел не обычный дождь…

Избавление, искупление и проклятие — все пролетает сквозь меня как ветер, на котором я парю, несёт меня к жизни или, возможно, к верной смерти, понимая, что между ними гораздо меньше расстояния, чем многие думают…

Ушел… Я ушел оттуда…

Мы идем… я иду. Мне кажется, что я иду. Чувствую, как мои ноги движутся и какие-то существа проскальзывают по обе стороны от меня, создавая иллюзию движения. Но я не понимаю, что это за существа, и не знаю, чего они хотят…

Огни… красивые огни в ночном небе… пламя… еще там есть пламя, вспышки пламени. Его языки рассекают тьму и исчезают в мгновение ока. Вращаются… я вижу, как огни вращаются и падают вдали… как те, что на чертовом колесе… я чувствую цвета… ощущаю их вкус… слышу их. Я… я слышу, как движутся эти цвета… они издают такие странные и приятные звуки. Я… Идет дождь. Дождь? Я не вижу капли, но чувствую, как они меня щекочут. Чувствую их запах.

Куид улыбается мне. Глаза у него как у дикого зверя, светлые волосы грязные и потные. Когда он двигается, то оставляет в воздухе шлейфы, которые, извиваясь, опускаются на песок у наших ног… как разноцветные снежинки…

Гуляка тоже рядом. Его татуировки шевелятся и скользят по телу, так же как в свое время у шрамовника.

Кажется, он не замечает этого…

Он ведет нас к странным огням. Там прохладнее, но темнее.

Я хочу покинуть это место и вернуться домой. Оно какое-то неправильное… здесь вовсе не безопасно. И я боюсь, очень боюсь, я… я никогда так не боялся. Я не могу дышать. Забыл, как это делается. Как… как вы это делаете? Как дышите, когда напуганы? Когда из тьмы выползают какие-то твари, чтобы причинить вам боль? Почему я должен постоянно напоминать себе о дыхании? Сконцентрируйся… Я должен сконцентрироваться, иначе не смогу дышать. Но я очень напуган, поскольку знаю, что грядет. Я знаю…

Я умру. Я так напуган, что могу умереть. И я не хочу больше это видеть. Я не хочу, я…

Страннолюбия не забывайте, ибо через него некоторые, не зная, оказали гостеприимство Ангелам…

Джейми?

Нет… Мартин… это Мартин и…

Поведай мне свои сны… поведай мне свои кошмары…

Мне снится огонь… небеса, поглощаемые им… горящие… умирающие… очищаемые пламенем.

Мне снятся мертвецы.

Ты же знаешь, что он следит за нами. Прямо сейчас он наблюдает, прислушивается к каждому нашему слову.

Они все там умрут…

Бог плачет… Я чувствую Его слезы у себя на коже…

Пустыня возвращается… как и мое сознание…

Но они — уже не те, что были прежде.

* * *

Мои худшие сны всегда были связаны с водой: огромные океаны, затянутые туманом озера, сильные непрекращающиеся ливни. В этих кошмарах редко есть смысл или что-то, помимо ожидаемых атрибутов — в них я тону, либо оказываюсь на пустынном берегу, в одиночестве и без помощи, либо плыву, медленно перебирая ногами, и чувствую, что подо мной прячется нечто неведомое. И все же они пугают меня, как ничто другое. Многих людей ужасает огонь, идея сгореть или оказаться запертым в огненной ловушке. Но я никогда не боялся огня. Вода — вот что пугало меня. Быть проглоченным ею и остаться наедине с существами, обитающими в ней.

Но здесь не было воды, лишь песок, грязь и камни. Я снова чувствовал под собой пустынную почву. И все же я выбирался из своих снов, видений и кошмаров, как пловец, поднимающийся сквозь мутную воду, отчаянно работающий ногами и борющийся с течением. Я неуклонно поднимался туда, где меня ждал свет. Отчаянно пытаясь сориентироваться, я запаниковал и начал задыхаться, но в конце концов вырвался на поверхность. Хватая ртом воздух и давясь, я закашлялся, мышцы свело, словно при эпилептическом припадке. Я чувствовал, что мои руки вытянуты передо мной, неподвижные и парализованные. Ноги же у меня покалывало, будто тысячи насекомых выползали из пор и разбегались. Кашель усилился так, что в легких засаднило. Затылок охватила нестерпимая боль, а во рту чувствовался вкус крови.

— Ты в порядке, — услышал я чей-то голос. — Просто веди себя тихо. Постарайся не шуметь, хорошо? Потерпи немного. Дыши.

Я узнал голос Куида. И когда зрение медленно вернулось ко мне, я сумел различить его лицо. Он возвышался надо мной, глаза у него были остекленевшими, а лицо — слегка бледным. Но его светлые волосы были маяком в ночи.

За спиной у него пылал огонь… огненные небеса… языки пламени, поднимающиеся высоко в ночное небо…

Жизнь — это война, — прошептал мне внутренний голос, — война как иллюзия, как сон.

Окутанный наркотическим и алкогольным туманом безумия, я поднимался сквозь клубящуюся тьму. Подбирался все ближе к огненным небесам и оказался лежащим на спине, на склоне крутого холма, такого высокого, что его можно было назвать горой. Над нами, хоть и прошло много времени, ярко светила все та же луна, давая мне хороший обзор с такой высоты. Наш лагерь исчез, остался лишь в воспоминаниях. Очевидно, в какой-то момент мы вернулись в Коридор, поехали дальше, затем остановились и взобрались на эту огромную возвышенность, только я не помнил ничего из этого. Вдалеке, у подножия холма, я с трудом смог разглядеть наш побитый «Ленд-Ровер». Он казался маленьким и игрушечным. Огонь надвигался сзади, с противоположной стороны вершины, в сопровождении зловещей дымной пелены, ползущей сквозь тьму и окутывающей местность подобно противоестественному туману.

А потом я услышал стоны, далекие крики и тихий плач.

— Мартин. — Во рту у меня пересохло; горло болело, будто я сорвал его криком. — Он… Он здесь.

Куид поднес палец к губам.

— Ш-ш-ш.

Кашель прекратился, но головная боль никуда не ушла. Сглотнув, я снова почувствовал привкус крови. Она текла из носа. Вытерев ноздри и губы тыльной стороной руки, я вытянул из носовой полости в рот кровавый сгусток, выплюнул его в грязь и обеспокоенно посмотрел на Куида.