Поздно бежать.

Шагнув навстречу, я всадила кинжал в его грудь. Впалая плоть легко подалась, и на мою руку хлынула темная, мерцающая красная жидкость, воняющая гнилью и разложением. Кровь. Мерцающая кровь. Ноги у твари подогнулись, и я охнула от неожиданного веса тела. Я чуть не рухнула вместе с ним, мне с трудом удалось выдернуть клинок и устоять на ногах. Тварь осталась на том же месте, где упала, подогнув ноги, раззявив рот и уставившись в никуда. Я подождала, но она не рассыпалась в пыль, как охотники.

Услышав шипение, я резко вскинула голову, и кровь застыла у меня в жилах. Среди деревьев появились еще четыре твари, вылезшие из ям, которые я не заметила.

Эш очень сильно рассердится.

Одна из них бросилась на меня, оскалив клыки. Я поднырнула ей под руку и ударила в ногу. Кость треснула с тошнотворным звуком. Я ударила не так уж сильно, но нижняя часть ноги сломалась, а тварь все равно шла на меня, волоча обезображенную ногу. Я метнулась вперед и вонзила кинжал ей в грудь. Существо начало падать…

Оно врезалось в меня всем весом и повалило на землю. Я извернулась и упала на спину. Надо мной возникло жуткое лицо, щелкая клыками. Я вдавила руку в грудь существа, удерживая его подальше. Дернула кинжал, но он не поддавался. У меня вырвался разочарованный вскрик.

О боги, кинжал застрял.

Я потянула изо всех сил, моя рука задрожала под весом существа, которое продолжало хватать зубами воздух. Знала, что если эти клыки приблизятся, они разорвут мою плоть. И начала паниковать. Извиваясь, смогла просунуть ногу под существо и вдавить колено ему в живот. Вес, давящий на мою руку, немного уменьшился. Кинжал вышел на дюйм. Я потянула сильнее…

Холодные, лишенные кожи пальцы вцепились в мою щиколотку и сильно дернули. Кинжал высвободился, но моя рука тоже выскользнула из-под груди существа. В горле возник горький вкус ужаса. Я размахнулась кинжалом, всаживая его в голову твари. В лицо мне брызнула темная, мерзко воняющая кровь. Подавляя рвотные позывы, выдернула кинжал, а другое существо тем временем тащило меня по земле, лишенные плоти пальцы вжимались в мою икру, в бедро. Я потянулась к существу и увидела, как на нас бежит еще одно. Я не успевала. Даже если убью еще несколько, этого будет недостаточно. Я знала это, опуская кинжал…

По деревьям пронесся порыв холодного ветра и ледяной ярости. Красная листва бешено затряслась. Тварь, державшая мою ногу, вдруг дернулась назад и вверх.

Эш.

Я мельком увидела его суровое лицо, когда он отшвырнул тварь в сторону, насадив на низкую ветку.

Тяжело дыша, я подняла голову.

– Нет, – перебил меня Эш, разворачиваясь. – Ни слова.

Я поднялась на ноги.

– Прошу прощения?

– Если не умеешь считать, ты произнесла уже два. – Он поймал еще одну тварь за горло, но отшвыривать не стал, а поднял вверх, и по его руке хлынуло серебристо-белое свечение. – Я хочу, чтобы ты молчала.

Я открыла рот. Потрескивающая и искрящая энергия вырвалась из его ладони, пробежала по существу, и у того под кожей загорелась белым сеть вен. Оно завыло, взорвавшись серебряным пламенем. Я захлопнула рот, сделала шаг назад и наткнулась на одеревеневшие руки. Я отскочила в сторону, а пылающее существо и само пламя исчезли.

– Я хочу…

– А я хочу, чтобы ты молчала, – повторил Эш, впечатывая ладонь в лицо другого существа. Тварь, окутанная серебристой энергией, заверещала. Эш оттолкнул ее, и она завертелась, падая. – И хочу, чтобы ты подумала о том, что натворила.

Я заморгала.

– Может, еще поставишь меня в угол?

Эш резко повернул ко мне голову, и у меня внутри все перевернулось. Его глаза горели ярче звезд.

– Это поможет тебе подумать? – Он схватил за плечо другое существо и поджег, даже не глядя на него. – Если так, то непременно.

– Я не ребенок. – Я отскочила от вопящего существа, охваченного огнем.

– Хвала богам. – Он шагнул к твари, насаженной на ветку.

– Тогда не говори со мной как с ребенком.

Эш прижал руку к голове существа, а оно щелкнуло на него зубами, прежде чем исчезнуть.

Эш повернулся ко мне.

– Я бы не стал так говорить, если бы ты не вела себя как ребенок, который не может выполнять свои обещания. – Лес вокруг погрузился в тишину. – Что я тебе говорил об этом лесе? Ты забыла, что с тобой случится, если ты сюда зайдешь?

– Ну, я не забыла, просто…

Эш выжидающе уставился на меня. Его ноздри раздувались, в глазах бурлил итер.

– Ты же заходил в этот лес! – рассудила я. – Я дважды видела, как ты сюда входил.

– Ты – не я, Сера. – Он шагнул вперед. – Знаешь, что находится в этом лесу? В этом самом месте, куда я запретил тебе заходить? И от которого ты согласилась держаться подальше? Знаешь, почему листва на деревьях стала красной?

Свечение в его глазах стало затухать.

Я посмотрела на оставшиеся тела.

– Тени?

Он хрипло рассмеялся.

– Это не Тени. Ты стоишь в Красном лесу, где корни каждого дерева пропитаны кровью погребенных богов. Это кровавые деревья.

По мне пробежал холод. Я подавила желание залезть на одно из них, чтобы убраться с земли.

– А почему боги погребены в земле?

– Они погребены в наказание, – ответил он, и я не смогла удержать подступивший ужас. Эш прищурился. – Наказание, которое многие сочли бы слишком мягким за их бесчинства.

Приходилось верить ему на слово.

– Как же они освободились? Такое часто бывает?

– Такого не должно быть. – Он сверлил меня взглядом. – Эти пробыли под землей не слишком долго.

Я не хотела думать о тех, которые пробыли под землей дольше.

– Но все они так близки к смерти, насколько это возможно, не будучи на самом деле мертвыми. Обычно они магически связаны и не должны разрывать эти путы.

Боги невероятно могущественны. Представить не могла, чем их возможно удержать.

– А из чего сделаны эти путы?

– Из костей других богов и первозданной магии, – ответил он, и у меня сжался желудок. – Ими связывают запястья и ноги богов. Если они пытаются вырваться, кости врезаются в кожу.

Я перевела взгляд на дерево.

– Листва стала красной из-за этого наказания?

– В данном случае да.

Я подняла брови.

– В том месте, где погребен бог или Первозданный или где пролилась их кровь, вырастает кровавое дерево. Оно служит памятником либо предостережением, – объяснил Эш. – В любом случае эту землю нельзя тревожить.

– Буду знать, – буркнула я. – Но я не тревожила.

– Тревожила. – Его глаза снова ярко