Я поспешила мимо библиотеки к задней лестнице, которую обнаружила пару дней назад, и вышла из боковой двери возле кухни в серость Страны теней. Ветра сегодня не было. Воздух казался неподвижным, застоявшимся. Я посмотрела вверх, но не заметила ни одного облака. Здесь никогда их не бывало, и ничто не мешало видеть звезды.

Я пересекла двор и посмотрела на высокий, внушительный Вал. Как и ожидала, охраны не было. Я никогда не видела стражников с этой стороны. Обычно они патрулировали западную часть Вала, фасад и северные области Красного леса, выходящие на Лифи.

Я шла дальше, под ногами хрустела серая трава. Понятия не имела, куда иду. Знала только, что не проведу больше ни мгновения в пыльной и печальной библиотеке, моих покоях или пустом замке, где я чувствовала себя такой же невидимой, как и в Вэйфейр.

И это было глупо. Нужно, чтобы меня увидел только Эш, но я все равно была призраком. Ничем.

Я не поняла, как близко подошла к Красному лесу, пока не обнаружила красную листву всего в нескольких футах от себя. Я замедлила шаг, с любопытством рассматривая листья. Никогда раньше не видела таких ярко-красных. Или коры цвета железа. Почему они стали такими? Я прошла всего несколько футов в глубь рощи, куда мне запрещено было заходить. Я помнила предупреждения Эша, но неужели эта роща может оказаться опасна, когда ее не отделяют от Гадеса ни ворота, ни стены?

Я оглянулась, но не увидела Эктора. Сэйон и Рейн заняты в Лифи пропавшей женщиной, и нет никого, кто побежал бы обо мне докладывать.

И разве я не могу сама о себе позаботиться, пока Эш только боги знают чем занят с Весес?

В висках ощущалась слабая боль. Я подняла руку и потрогала лист на низко опущенной ветке. Он оказался гладким и мягким, как бархат. Я провела большим пальцем по упругому листу, и в моем воображении возник образ, как Эш делал то же самое с моими волосами.

Очарован ли Эш волосами Весес так же, как, похоже, очарован моими? Полагаю, да. Ее кудри густые и упругие, ничего общего с моим гнездом из перепутанных прядей.

– Я хуже всех, – пробормотала я, закатив глаза.

Опустив руку, шагнула вперед.

Мне не следовало удивляться, что он проявил интерес к Весес. Видимо, я ошиблась в предположениях относительно его опыта. Его поцелуи и прикосновения были достаточным доказательством мастерства – мастерства, которое, держу пари, хорошо известно и Весес. Я скривила губы…

Пронзительный крик боли заставил меня прирасти к месту. Я посмотрела наверх: что-то крылатое и серебристое врезалось в красную листву и с глухим стуком упало на землю. Ястреб. Большой серебристый ястреб. Еще один спикировал вниз и ушел в сторону, заметив меня. Не знала, что такие ястребы живут в Илизиуме, а тем более в Стране теней. Я лишь изредка видела их на краю Темных Вязов.

Вытаращив глаза, наблюдала, как ястреб пытается поднять сломанное крыло. По его горлу и животу текло красное. Он забился на серой траве, жалобно крича, темные когти скребли землю.

Что происходит, когда я оказываюсь рядом с раненым животным? Как я всегда?..

В груди внезапно запульсировало мощное тепло. В вены хлынул покалывающий итер, ошеломив меня. Похоже на то, что случалось, когда я оказывалась рядом с мертвыми, но ястреб… он был еще жив.

Я в замешательстве опустила взгляд на руки. Появилась слабая аура, свет приглушенно мерцал между пальцами и на коже. Так же было, когда я прикоснулась к Марисоль.

Но Марисоль была мертва.

– Что это такое?

Я посмотрела на ястреба. В груди пульсировало, и по мне прокатилась волна… побуждения. Требования, которое тянуло вперед. Я опустилась на колени перед ястребом прежде, чем поняла, что делаю. Он перевел дикий взгляд с неба на меня, белки его глаз резко выделялись.

Вдруг ястреб замер. Я знала, что он еще жив, хотя не могла определить, дышит ли он. Но я знала благодаря дару. Понимала, что птица еще не умерла, хотя и не пыталась запустить в меня когти, которые с легкостью разорвали бы мою плоть.

На моих руках заплясали разряды энергии, к ладоням подступил жар. Я не знала, что происходит, не понимала этого мощного инстинкта, но он казался старым. Древним. Как и то темное ощущение, которое испытала, когда смотрела на Тавиуса, стоя на коленях перед статуей Колиса. Оно было настойчивым, и я могла только подчиниться. Я положила руку на открытую грудь ястреба, надеясь, что он останется неподвижным.

Гул внутри меня усилился, руки засветились ярче, а через миг свечение окутало ястреба и упало на землю. Искрясь и потрескивая, оно просачивалось в почву и расползалось.

Я судорожно вдохнула, а ястреб дернулся и пронзительно вскрикнул. На меня накатила паника. Я не видела ястреба под свечением. Что, если сделала что-то неправильное? Что, если убила птицу? Если так, больше не прикоснусь ни к одному существу…

Тяжелое крыло выпрямилось и опустилось, задев мою руку. Я испуганно отдернула ее и отпрянула. Свечение рассеялось, и ястреб…

Он встал, нерешительно подняв оба крыла. Размах его крыльев был огромен, и я вспомнила старые сказки Одетты о таких птицах и их добыче. О том, как они ловят небольших животных и даже детей. Я ей не верила.

Но теперь, увидев одного из них, больше не сомневалась в их существовании.

Ястреб повернул ко мне голову. Я постаралась не делать резких движений, пока он смотрел на меня бесстрастными черными глазами, светящимися умом. Ястреб негромко защебетал – этот звук напомнил зов дракенов.

А потом взлетел.

Я осталась сидеть на земле, совершенно ошеломленная. Я… исцеляю прикосновением? Раньше такого не было, но я и не пробовала. Изумленно посмотрела на руки. По мне пробежало тепло, смягчая напряжение в шее и плечах. Мой дар менялся? Развивался? Вряд ли так было всегда, потому что прежде мне доводилось находиться рядом с ранеными людьми и животными. Ничего подобного не произошло, когда Тавиус отхлестал кнутом лошадь, а я вмешалась, но я… чувствовала, что она еще жива. Так же, как чувствовала, когда кто-то умер. А что насчет Одетты? Мой дар ожил, когда она спала. Я списала это на страх пробудить его, но, может, я ошибалась. Возможно, дар побуждал исцелить ее? Я опустила руки на траву, сжала ее в кулаках…

Трава.

Я оглянулась. Трава была серой, как… Гниль, но мягкой. Я резко вдохнула,