Я снова занял атакующую позицию на одной из платформ над его головой, но ограничился сжиганием «приставов», без попыток спрыгнуть, а Эми стрелой облетела остальных, объясняя им план.

Спустя минуту почти всю внешнюю Обитель окутал мрак — кроме пространства вокруг Судьи.

— КТО ПОСМЕЛ⁈ — взревел он. — ВАС ЭТО НЕ СПАСЁТ!

Позади него в непроглядной темноте мелькнула сиреневая вспышка, а за ней открылась вертикальная щель портала, из которого выступила Лия.

Нет, сама Смерть.

Парящая в воздухе, завёрнутая в плащ, сотканный из куска звёздного неба, с развевающимися на невидимом ветру чёрными волосами и оскаленным черепом вместо лица. Она вновь сменила свою цитру на длинную косу с безупречно-серебряным лезвием. На фоне Судьи Лия казалась миниатюрной, но аура вокруг неё уравнивала впечатление. Исполинский рыцарь наконец обернулся и заметил, что на него надвигается. И вместо того, чтобы выхватить новую угрозу из воздуха, натравить на неё свою орду приспешников, он застыл от ужаса.

— Нет… Не подходи! Назад! — даже его голос упал до обычного человеческого уровня.

Мы ударили одновременно — я и Эми сверху, Насиф с Лейфом снизу, Эмбер, Нил и даже Улисс с Морриган атаковали Судью со всех возможных углов. Точнее, конечно, не Судью, а Страх. Страх смерти, сильнейший из своих сородичей, вдоволь напившийся ужасами несчастных людей этого мира и получивший незаслуженную силу. Наша атака исполосовала его доспехи, оторвала от них громадные куски, а водяная нить Насифа отрезала рыцарю левую руку по локоть. Он уменьшился вдвое, когда Лия всё же долетела до него и коснулась остриём косы самого центра закрытого шлема.

Судья обратился в камень. Застыл статуей самому себе, безрукой и выщербленной, всем своим видом выражая неподдельный страх.

Где-то вдалеке, не обращая на битву никакого внимания, Пенни всё чинила и чинила распадающуюся Обитель.

— Мы победили? — спросил я Насифа, который задумчиво смотрел на каменного истукана. Мы снова собрались на уцелевшем куске платформы, уставшие как никогда. Моя мана была почти на нуле, все откаты использованы, полоска выносливости восстанавливалась кое-как.

— Победили? — задумчиво переспросил он. — Можно сказать и так.

Но прежде чем я успел выдохнуть и прилечь прямо на холодный камень, чтобы чуток передохнуть, Справедливость добавил:

— У нас есть около десяти минут.

— Что⁈ — взвился я, заставив всех оглянуться на нас. — Сколько? А что будет потом⁈

— Потом он освободится и убьёт нас всех, — спокойно сказал Насиф. — Точнее, тех, кто не склонится перед ним.

— Но мы же узнали, кто он такой! Узнали, чего он боится, как его победить!

— Чтобы убить бога — или страха, который набрал столько силы, этого недостаточно. Его уязвимость не продлится долго. Смотрите сами, юноша.

Я пригляделся — и увидел, как по каменной оболочке вокруг великанской статуи ползут едва заметные трещины. Пока что их было немного, но Насиф верно рассчитал оставшееся время.

— Как же… так…

— Пенелопа давно знала его настоящую личность. Я догадывался. Но наша прежняя попытка бросить ему вызов кончилась примерно тем же, что и сейчас. В этом мире правит грубая сила, и это, к несчастью, верно и для нашей Обители.

Самое время было пойти и пожать руку Нилу, чтобы как следует зарядиться отчаянием. Но вместо этого я поймал себя на том, что слежу за тем, как очередная ступень из невозможной лестницы растворяется в бурлящей пустоте. В Обители правит лишь сила? Но кем она будет править, если?..

— На чём держится Обитель? — спросил я.

— На силе тех, кто находится в ней, — с лёгким удивлением ответил Насиф. — Богов, страхов и прочих сущностей.

Я бросил взгляд на «клонированную» Пенни, что не останавливалась ни на секунду, восстанавливая своё творение наперекор хаосу.

— Я мало знаю о свойствах местных пространств. Но будет ли верно предположить, что суть всей Обители примерно та же, что у отдельных «комнат» богов?

— Верно.

— Тогда что будет, если разрушения зайдут слишком далеко, достигнут критической точки?

Справедливость молчал несколько секунд, всерьёз размышляя над таким результатом.

— Обитель будет уничтожена. Она «схлопнется», уничтожив всех, кто остался внутри.

— Судья… Страх смерти может это остановить?

— Без помощи Пенелопы — нет. Он может поделиться с ней силой, но сам он способен лишь разрушать и поглощать.

Настала моя очередь молчать несколько секунд — чтобы собраться с духом и сказать то, что я хотел сказать. И чтобы сказать это спокойно, а не заорать во весь голос.

— Есть предложение. Мы все берём и валим отсюда. Просто уходим, возвращаемся в мир, а этот гад остаётся тут. Без вашей помощи ему конец. А богам в принципе было бы неплохо вернуться в мир, поближе к людям — там вас чертовски не хватает.

Строго говоря, к Насифу это не относилось, но он понимающе улыбнулся — и улыбка вышла горькой.

— Это неплохой план, юноша. В самом деле неплохой. Но есть загвоздка — путь в мир открыт только для меня, Алии и Эймей.

— Почему? — спросил я, хотя и догадывался, каким будет ответ.

— Потому что только у нас в мире есть верующие или друзья. Дружба, как выяснилось, работает не хуже веры. Но Лейф, Пенелопа, Нил и прочие? Они не появлялись там, внизу, столетиями. Не осталось никого, кто бы их помнил.

— И с этим ничего нельзя поделать?

— Ну почему же? Вы достаточно долго пробыли в Обители, чтобы понять, что суть богов во многом стоит на законах. Официозе, если можно так выразиться. Для того, чтобы боги могли спуститься в мир, нужны официальные фигуры, жрецы. Храмы — не обязательно, но люди — да.

— Жрецы? — переспросил я. — Для каждого отдельного бога?

— Пожалуй, не для каждого, — задумчиво сказал Насиф. — Пожалуй, хватит даже одного, чтобы он представил всех нас.

По каменной оболочке Судьи пробежала ещё одна трещина. Вокруг нас снова начали стягиваться твари небытия, и Лейф, Нил, Эми и Эмбер заняли круговую оборону.

— Я готов, — сказал я внезапно охрипшим голосом. — Я стану вашим жрецом. Что для этого требуется?

— Поправьте меня, если ошибаюсь, юноша, но вы уже чернокнижник. Отменить это не смогут даже боги.

— В первую очередь я чужак, — усмехнулся я. — И уже много раз нарушал законы бытия. Вы когда-нибудь слышали о таком понятии, как «мультикласс»?

— Признайся, ты задумал это