сторону Судьи. Тот стоял у трона, приглашающе раскинув руки в стороны.

Поединок Отчаяния и Судьи выглядел, как бой одинокого мечника с боссом в классическом соулс-лайке. Пятиметровый бронированный великан выглядел неуязвимым, особенно по сравнению с хрупкой фигурой, вооружённой ледяным мечом. Но Нил определённо так не думал, идеально сочетая скорость и точность атак с уклонением от ответных ударов Судьи. Грязно-серый клинок Отчаяния полосовал роскошные чёрно-золотые латы, выбивая по три-четыре сотни урона за попадание, оставляя на них длинные тонкие разрезы. Впрочем, кровь у Судьи не шла, и он сражался, словно не замечая атак противника.

Пользуясь скипетром как двуручной палицей, гигантский рыцарь обрушил его сверху вниз. Воин в чёрном плаще сместился в сторону, позволяя удару раскрошить каменную плиту на полу. Нил тут же контратаковал — и если бы Судья не убрал левую руку, то лишился бы кисти. В сторону Отчаяния отправился пульсирующий шар из концентрированной темноты, но ледяной клинок обратил его в ничто.

Баланс сил менялся. Нил наступал, а Судья оборонялся — это было заметно невооружённым глазом. Более того, с каждой прошедшей минутой наши путы слабели, и я почти справился с тем, чтобы освободить правую руку. Атаки Отчаяния ускорялись, теперь он бил не только по конечностям врага, но и подбирался всё ближе к туловищу, а отлетающие цифры урона становились всё больше. Наконец Судья упал одно колено и выронил скипетр, заслоняясь обеими руками.

И Нил сделал то, что сделал бы на его месте и я. Он отвлёкся и нанёс новый удар по навершию скипетра, разбивая его вдребезги.

Честно говоря, я ожидал большего эффекта. В моём сознании слишком прочно засел стереотип злодея, вложившего часть своей силы в магический артефакт — от Кащея до Саурона. Только вот оружие Судьи отказалось следовать моим ожиданиям, и просто сломалось под клинком Отчаяния. Без вспышки, без спецэффектов, без какого-либо воздействия на самого Судью.

Более того, наш враг только этого и ждал.

С невиданной ранее скоростью бронированная рука Судьи рванулась вперёд, хватая Нила за голову, поднимая в воздух и с размаху впечатывая в пол, раз за разом, раз за разом. Ледяной меч вылетел из его рук, жалобно задребезжав.

— Глупец, — торжествующе гудел Судья. — Ты отказался от этой силы, а я набирал её столетиями!

Убедившись, что его противник больше не попытается встать, Судья снова обратил свой непроглядный взор на скамью подсудимых. Перешагнул через тело поверженного Нила и размеренным шагом направился к нам.

Мне к этому времени как раз удалось освободить правую руку — но, к сожалению, лишь её. Всё, что я смог сделать, смотря на надвигающуюся смерть — вырвать из ножен пылающего Феникса, и наставить его в сторону Судьи.

— Не смей, — прохрипел я. — Я не отдам их тебе. Я тебя не боюсь.

— Ты лжёшь.

Сфера чёрной энергии возникла между латных ладоней, готовая поглотить нас троих. Но в следующий миг ещё один бог загородил дорогу Судье.

— Мне больше не скучно, — заявила Пенни. — Но мне всё равно это надоело.

— С дороги, — буркнул Судья.

— Нетушки, так не пойдёт. Эми, Лия, да ещё и Ардор? Ты что, решил поубивать всех, кто мне хоть чуть-чуть нравится? А ну пошёл отсюда! Кыш! Кыш!

К моему ужасу, Пенни в самом деле начала махать на Судью руками, как будто пыталась прогнать надоедливую курицу. Бронированный великан не пошевелился, но в его голосе послышалась неподдельная грусть.

— Пенелопа, предупреждаю в последний раз. Я не хочу с тобой сражаться.

— О, здесь мы полностью солидарны! Я бы тоже не хотела со мной…

Латная перчатка размером со шкаф упала сверху с той же невообразимой скоростью, с которой она хватала Нила за голову. Только здесь разница размеров была ещё заметнее — и Пенни исчезла под этим стальным прессом с ужасным хлюпающим звуком, как будто кто-то с размаху раздавил полупустой пакет молока.

Нет. Нет. Нет.

Все в зале суда застыли, и тому виной была не магическая паутина. Даже Улисс скорчился за своим столом, обхватив голову руками, не в силах оторвать взгляд от места, где только что стояла Пенни.

Но ни я, ни кто другой не успел до конца осознать произошедшего. Потому что перчатка Судьи дрогнула, а затем взлетела в воздух — ещё быстрее, чем опускалась вниз, заставив его шагнуть назад, чтобы не потерять равновесие. А с пола поднималось то, что парой секунд назад было Пенелопой Агог, воплощением Веселья. Поднималось из лепёшки, из кровавой каши, постепенно возвращая себе человеческую форму.

Судья воздел длань, окутанную тьмой. Пенни — почти собравшаяся назад — вскинула руку быстрее. Судья отлетел спиной вперёд, как запущенный из самой большой в мире катапульты, и с треском врезался в собственный трон.

— Силы, говоришь, набрался⁈ Столетиями, говоришь, копил⁈ — Веселье вернула на место рот, и теперь кричала так, что дрожали стены. — Я строила здесь всё, до последнего камушка! Строила, когда ещё не строили люди! Строила, когда была СЧАСТЛИВА!

С каждым её словом безуспешно пытающийся подняться Судья получал невидимые удары со всех сторон, от которых не успевал закрываться. А Пенни шла вперёд, продолжая бушевать.

— И теперь ты хочешь отнять у меня тех, кто дарит мне последние крупицы этого счастья⁈ Ты их и пальцем не тронешь! Если я сказала «пошёл вон», значит, ПОШЁЛ ВОН!!

Треть зала суда — та, где находился Судья, вдруг исчезла в никуда. Великанская бронированная фигура, нелепо взмахнув руками, начала падать вниз, во внешнюю Обитель. Тёмные путы разом исчезли, и все участники процесса приблизились к краю, чтобы проследить за его падением. Завораживающее зрелище — только вот распадающееся на части пространство его немного портило. Судья даже не долетел до твёрдой поверхности — на него накинулись, спеленали и потащили к себе десятки ловчих отростков одной из тварей небытия.

— Что… Что он сделал с моей Обителью?.. — неверяще прошептала Пенни, в ужасе рассматривая творящийся внизу хаос. — Что он наделал⁈

Не дожидаясь ответа, она исчезла из зала суда и тут же появилась внизу, на одной из полуразрушенных платформ. Щелчок пальцами — и платформа нехотя начала восстанавливать форму. Следом Пенни появилась около половины спиралевидной лестницы, закрученной в ленту Мёбиуса, затем — в третьем, пятом, двадцатом месте. Она делала это так быстро, что в какой-то момент словно разделилась на двадцать клонов, что щёлкали пальцами, топали, гладили каменные плиты, вставляли на место ступени, творили из