Мужской гнев поглотил большую часть воздуха в комнате, но она была так сосредоточена, что не нуждалась в нормальной работе своих легких.

Одержимость вполне могла заменить кислород. Все, что касалось Лэша служило топливом для ее костра.

— Мне нужно оружие, — сказала она. — Кожаные шмотки и телефон для связи.

Рычание Рофа было низким и глубоким. Словно он собирался попытаться запереть ее здесь, несмотря на решение Рива.

Пройдя вперед, она уперлась руками в стол короля и наклонилась.

— Потерять меня или рискнуть потерять их. Что вы скажете на это, Ваше Высочество.

Роф поднялся на ноги и на мгновение она получила четкое ощущение того, что хоть он и оставался на троне, но все еще был смертельно опасен.

— Следи. За своим. Тоном. В моем гребаном доме.

Хекс глубоко вздохнула и попыталась успокоится.

— Прошу прощения. Но вы должны рассмотреть мое предложение.

Когда повисла тишина, она почувствовала угрозу, исходящую от Джона — и знала, даже если ей удастся обойти короля, у нее нет времени, пройти мужчину у двери. Впрочем, ее уход даже не рассматривался.

Роф грязно выругался.

— Хорошо. Иди. Я не понесу ответственность за твое самоубийство.

— Ваше Высочество, Вы никогда ее и не несли. Никто, кроме меня самой за нее не несет — и корона на вашей или чьей-либо голове этого не изменит.

Роф посмотрел в сторону Ви и прорычал:

— Я хочу, чтобы эту женщину снабдили оружием.

— Нет проблем. Сейчас вооружим.

Последовав за Вишесом к выходу, она остановилась перед Джоном, желая провести по нему рукой… особенно, когда он крепко схватил ее за бицепс. Но суть в том, что у нее пока еще была возможность выйти отсюда до захода солнца и она должна была ею воспользоваться. Если существуют какие-нибудь подсказки о местонахождении Лэша, ей лучше воспользоваться ими, если она хочет первой уничтожить ублюдка. А с приходом сумерек? Джон и Братство собирались разрулить ситуацию — без колебаний уничтожив свою мишень.

Да, Лэш должен заплатить за то, что с ней сделал, и именно она должна вернуть должок. Она уже тысячу раз живьем хоронила сукиных сынов, осмелившихся причинить ей вред, Когда дело касалось веселого слова «расплата».

Тихо, так, чтобы больше никто ее не услышал, она сказала:

— Я не нуждаюсь в защите и тебе известно, почему именно я должна сделать это. Если ты любишь меня, то отпусти мою руку. Или я сама ее вырву.

Когда он побледнел, она взмолилась, чтобы ей не пришлось применить силу.

И не пришлось. Джон ослабил хватку.

Направляясь к выходу из кабинета, она прошла мимо Ви и рявкнула через плечо:

— Ты тратишь мое время, Вишес. Мне нужно немного железа.

Когда Хекс и Ви вышли, первой мыслью Джона было кинуться вниз и преградить им путь.

Второй — отправиться с ней, хотя это сделало бы его вампирским аналогом Римской свечи[69].

Иисус Христос, каждый раз когда он думал, что хуже уже быть не может, из-под него вырывали коврик и он приземлялся в еще более худшем, дьявольском месте. Она только что добровольно предложила пойти в совершенно незнакомое место, где как она сама сказала, было слишком опасно. И делала она это без разведки, без прикрытия и если с ней что-то случится, он не сможет ей помочь.

Когда Роф и Рив подошли к нему, кабинет снова попал в поле зрения и Джон понял, что все уже разошлись, за исключением Куина, слонявшегося в углу и уставившегося в свой телефон.

Ривендж тяжело выдохнул, четко давая понять, что Джон не один в этой чертовой лодке.

— Послушай, я …

Джон быстро показал:

«Какого хрена ты делаешь, позволив ей уйти?»

Рив провел рукой по ирокезу.

— Я позабочусь о ней…

«Как ты, черт тебя дери, собираешься позаботиться о ней, если солнце для тебя также опасно, как и…?»

Рив прорычал:

— Следи за своим языком, малыш.

Хорошо. Ладно. Легко сказать неподходящие слова в неподходящий день. Джон раскрыл свое сознание, позволяя ему увидеть все и подумал громко и ясно:

«Моя женщина идет туда. Одна. Так что можешь засунуть свои претензии куда подальше».

Рив выругался и пригвоздил Джона взглядом:

— Говорю тебе, будь осторожен с этим это-моя-женщина. Она сама выбирает участников игры, понял?

Первым побуждением Джона было броситься на ублюдка и врезать так, чтобы искры вылетели из глаз.

Рив жестко рассмеялся:

— Хочешь драться? Отлично, я не против.

Он отложил красную трость и сбросил с себя соболиную шубу.

— Но это ничего не изменит. Думаешь, кто-то лучше меня понимает ее? Да я знаю ее дольше, чем ты живешь.

«Нет, не знаешь», почему-то подумал Джон.

Роф встал между ними.

— Все, парни, довольно. Брейк. Вы стоите на превосходном обюссоновском ковре. Заляпаете его кровью, и Фритц так глубоко затолкает его в мою задницу, что я буду харкать вашей кровью в его носовой платочек.

— Послушай Джон, я не пытаюсь заставить тебя отступить, — пробормотал Рив. — Поверь мне, я просто хочу сказать, что знаю каково это — любить ее. Это не ее вина, она такая какая есть, хоть это и дьявольски раздражает.

Джон опустил кулаки. Черт, как бы сильно он не хотел поспорить, сукин сын вероятно был прав.

Ударение на слове вероятно. Он был прав… Джон уже много раз проходил через подобное. Слишком много раз.

«Это точно», — произнес он губами.

Джон покинул кабинет и спустился в фойе, теша себя надеждой, что сможет уговорить ее остаться. Расхаживая по цветастому изображению мозаичной яблони на полу, Джон думал о том объятии, которое они разделили рядом с раздевалкой. Как, черт возьми, они смогли так отдалиться, после такой… близости?

Неужели этот момент вообще был? Или же его глупой, девчачьей стороне только это пригрезилось? Какой идиот.

Десять минут спустя Хекс и Ви вышли из потайной двери под парадной лестницей.

Шагающая через вестибюль Хекс была точно такой же, какой Джон впервые ее встретил: черные кожаные штаны, черные ботинки, черная, обтягивающая мышцы майка. Через руку перекинута кожаная куртка, а на теле столько оружия, что хватило бы на отряд спецназа.

Она остановилась, подойдя к нему, и когда их взгляды встретились, она, по крайней мере, не увидела в нем фигню в духе все-будет-путем. Хекс не собиралась оставаться. Ничего из того, что он мог сказать, не могло бы остановить ее. Это было видно по ее глазам, светящимся непоколебимой решимостью.