«Я стал верить, что он считает карты, играя со мной, – говорил Бэнкс об их титанических битвах в пяти- и семикарточный стад, а также в тонк. – Он мог ответить на любую ставку, по крайней мере на 90 % из них. Я пытался играть, чтобы выиграть у него деньги. Он играл ради расслабления и спортивного интереса. Во многих отношениях он меня просто очаровывал. Майкл был мечтой, у меня были хорошие, приятные отношения с ним, они многое для меня значили и здорово меня обогатили».

Он был неизменно вежлив и обходителен с любой женщиной, стучавшей в дверь его номера поздним вечером в поисках внимания и ласки. «Это было еще до того, как я осознал, что он ведет тайную жизнь», – говорил Бэнкс. В те дни их так часто видели вместе, что, как объяснял Бэнкс, «люди начали называть меня человеком Майкла. Мне было приятно это слышать, это тешило мое самолюбие».

Разумеется, ведь с Джорданом мечтали познакомиться очень многие роскошные женщины. «Вы знаете Майкла? Можете представить меня ему?» – спрашивали они у Бэнкса, который всегда вежливо им отказывал.

Спортивный журналист обнаружил, что Джордан невероятно терпелив не только в общении с женщинами, но и со многими незнакомцами, которых они встречали в аэропортах и отелях. «Он не отмахивался от людей», – констатировал Бэнкс. Такой подход к людям Джордану привили во многом его родители. «Они были тихими, но общительными, – отмечал Бэнкс. – Майкл удивительным образом напоминал своего отца – выражением лица и некоторыми речевыми оборотами. Миссис Джордан была набожной христианкой. Я никогда не слышал, чтобы он говорил что-нибудь неподобающее в адрес своих родителей или братьев и сестер».

Какое-то время журналист потратил на размышления о том, почему некоторые люди неправильно понимали Джордана, не публика и болельщики, нет, а его коллеги по игре. «Когда люди завидовали его успеху, они просто его не понимали, – вспоминал Бэнкс. – Люди думали, что он ведет себя высокомерно, нося драгоценные цацки, и завидовали не столько его таланту, сколько маркетинговому успеху. В те времена многомиллионный контракт баскетболиста с Nike был чем-то неслыханным. Мы все увидели, что этот парень – маркетинговый магнит, и любой, кому удавалось заполучить кусочек притяжения, был обречен на успех. Команда «Буллз» начала собирать полный стадион, стала лидером лиги по числу зрителей на матчах. Майкл превратился в короля паркета».

Эту коронацию оппоненты и некоторые люди внутри «Буллз» наблюдали с презрением.

Новый сезон «Буллз» открывала в октябре 1987 г. с Брэдом Селлерсом, своим первым пиком на драфте 1986 г., на позиции легкого форварда, древним Артисом Гилмором в роли центрового и Оукли на месте тяжелого форварда. Джордан и Джон Пакссон играли на позиции защитников. Коллинз и менеджмент клуба договорились, что Джордан должен играть меньшее количество минут, чтобы разделять ответственность за результаты с партнерами, но на деле все случилось ровно наоборот. Коллинз увидел, что Джордан не собирался давать своей команде возможность играть в комбинационную игру с перемещениями, а поэтому он вновь и вновь прибегал к изоляциям, рассчитанным на Джордана, который регулярно ставил соперников в тупик.

Для Джордана сезон 1988 г. станет сезоном корректировки. Быстрота его продвижений к корзине была так велика, что соперникам приходилось вынуждать его делать джампшоты или отдавать мяч партнеру. В то время в регламенте лиги не было пунктов, запрещающих задержку руками или агрессивные физические контакты, поэтому тренеры других команд стали искать игроков, обладавших достаточной мощью, чтобы задавить его мышцами. Джордан стал работать над дальним броском, чтобы не показывать соперникам свою слабость, которую они могли обратить против него. Но он по-прежнему утверждал, что бросает гораздо лучше, чем считают люди, не ценившие этого его умения по достоинству.

В лиге не было ни одной другой команды, которая так концентрировала бы свое внимание на Джордане, как это делала «Детройт Пистонс». Плей-офф 1987 г. стал своего рода переломным моментом для «Пистонс», которая на протяжении нескольких лет сражалась в плей-офф с «Бостон Селтикс» Берда, пытаясь сбросить ее с трона. Наконец в пятой игре финала Восточной конференции 1987 г., проходившей в «Бостон Гарден», показалось, что команде удалось заполучить преимущество над соперником: тогда за считаные секунды до конца «Пистонс» имела преимущество в одно очко. Игроки собирались вбросить мяч из аута неподалеку от своей корзины, и Айзея Томас попросил рефери матча Джесса Керси дать ему мяч. «Тайм-аут взять не хотите?» – спросил Керси. «Просто дай мне этот несчастный мяч!» – ответил Томас, перекрикивая шум топлы. И судья дал Томасу мяч. Тот сделал передачу, а потом Берд совершил перехват и бросил мяч убегавшему к никем не прикрытой корзине партнеру Деннису Джонсону. Таким образом команда «Бостона» получила преимущество в одно очко за секунду до сирены. Керси обратился к раздавленному Томасу: «Теперь вам тайм-аут не нужен?» – спросил рефери.

Глубину отчаяния Томаса и его партнеров после игры было просто не измерить. Вдобавок их сильно подкосило поражение от Джордана на «Понтиак Сильвердоум», где он набрал 61 очко, принеся победу «Буллз». Детройтские тренеры знали, что им нужно будет приложить дополнительные усилия для того, чтобы остановить его в 1988-м. «Пистонс» была всерьез настроена совершить прорыв. «Буллз» и Джордан явно начинали представлять все большую угрозу для них в центральном дивизионе. Тренер «Детройта» Чак Дэйли и его ассистенты начали искать способы нейтрализации Джордана, и защитник Джо Думарс стал центральной фигурой в их планах.

Думарс, в свою очередь, был изрядно одержим этим вызовом. «Я ждал этой игры больше, чем кто-либо другой, – говорил он о матче против «Буллз». – Чикаго… я с нетерпением ждал этой игры, потому что он [Майкл] был так велик, что все то величие, что было во мне, должно было раскрыться в тот вечер».

У Джордана и Думарса было много общего. «Мы оба южане, воспитанные и почтительные, – говорил Думарс в интервью 2012 г. – Эти люди, то есть наши семьи, учили нас одному и тому же. Уважайте людей, держитесь с достоинством, вкусом и характером, стойте на своем. Не колебайтесь и не отступайте».

Тогда как Джордан поклонялся своему прадеду Доусону, который был для него идолом, Думарс боготворил своего отца, Большого Джо, отслужившего в армии генерала Джорджа Паттона во Вторую мировую. Как и Джордан, Думарс рос и взрослел, играя в баскетбол на площадке, которую построил для него его старик, – она находилась через дорогу от крупнейшего винного магазина в Натчиточес, Луизиана. У магазина были огромные прожектора, подсвечивавшие задний двор дома Думарса, а значит, и всю площадку. Джо часто в одиночестве оттачивал свои броски до поздней ночи, когда его отец возвращался после долгих рабочих смен, – он работал водителем грузовика.

Думарса поначалу тоже проглядели баскетбольные скауты. Он оказался в Государственном университете Макниз, маленькой либеральной школе искусств, расположенной в Лейк-Чарльзе, Луизиана, в центре традиционного региона проживания кажунов Акадиане. Так же, как и Джордан, Думарс с первого года учебы стал игроком стартовой пятерки университетской команды, а на третьем курсе, в сезоне 1983/1984 г., имел среднюю результативность в 26,4 очка за игру, которой оказалось достаточно для того, чтобы занять шестое место в списке лучших снайперов первого дивизиона NCAA. Как и Джордан, Думарс ломал плюсневую кость стопы и, как Джордан, самостоятельно восстанавливался, а потом так же начал играть, несмотря на рекомендации врачей. Будучи ровесником Джордана, Думарс проучился в колледже на год дольше, но внимательно следил за развитием карьеры Майкла сначала в Северной Каролине, а затем в первый его сезон в «Буллз».