Я отпустил его руку. Он не торопился поправить рукава – так и остался с засученными, будто бы забыв об этом.

– Когда я был глуп и одинок, я резал себя. Резал лицо, руки и ноги, в принципе, всё, что только мне попадалось. Но всегда делал это так, чтобы родители, прохожие, да кто угодно, даже я сам, думали, что это последствие небольшой драки или падения с дерева. Я всегда умел отлично подтасовывать факты. Так что никто никогда не обращал на это внимания. Для меня же это были не следы самоистязания.

Олеан задумчиво посмотрел мне в глаза, и на секунду мне показалось, что они были такими же, как и прежде, – словно туман над зелёным полем после дождя.

– Это были следы борьбы с самим собой.

Он отвернулся, не спеша проследовал к столу и сел за него, напрочь забыв о моём существовании. Ещё минуту я стоял так, у двери, и наблюдал за ним, видя перед глазами только один сплошной туман, какими были глаза Олеандра для меня в этот момент.

После, медленно развернувшись, я направился к своему столу за штору и сдался. На сегодня. Так и не отговорив соседа от планов по свержению директора, но зато поняв, с кем ему, этому носителю имени ядовитого цветка, всю свою жизнь приходилось сражаться.

* * *

На следующий день Олеан снова собрал свою ораву и повторил им всё, что они должны были сделать.

Я же не пришёл на то собрание. В данном случае я был бесполезен со своей сомнительной способностью узнавать информацию. А потому я заваривал какао в комнате Куинов.

Эндрю не пустил Дэмиана на новую встречу, и теперь они ссорились, а я стоял между двух огней и пытался не обращать внимания на то, как они через меня орут друг на друга.

– Дэмиан… ты… ты никогда не убивал по-настоящему. А я убил! Убил нашего о-отца… – голос Дрю сильно задрожал и сорвался, и он опустил голову, пытаясь совладать с собой.

Его брат хмурился. Его длинные рыжие волосы были завязаны в хвост. Глаза потемнели от ярости.

– Дрю, ты не виноват. Ты был ребёнком. Виноваты только они – Совы, которые слишком поздно нашли нас. Если бы не эти…

– Не вини других в своих бедах. И тем более в моих! Виноват я один, глупый ребёнок, который не совладал с собой. Ты не знаешь, что чувствуешь после того, как на самом деле отнимешь у кого-то жизнь и будешь в этом виновен. Ты не знаешь…

Я, размешивая ложечкой какао, сгорбился, пытаясь не вмешиваться и убраться из зоны поражения рыжих братьев.

– Мы не собираемся никого убивать. По крайней мере он возродится…

– Нет! Дэмиан, я обязан тебя…

– Не говори это слово. Не смей.

Всё же я не выдержал.

– Ребята. Сейчас уже заканчивается собрание нашего юного фюрера, так что я пойду и попытаюсь его задобрить, – я приподнял кружку с какао, намекая.

Они застыли с приоткрытыми ртами. В глазах Дрю проскользнуло веселье, пускай лицо оставалось серьёзным и расстроенным. Дэмиан же хмуро ухмыльнулся.

– Ты пытаешься задобрить его какао? Серьёзно? Конечно, он любит его, но это просто жалко, Хэллебор.

Я отмахнулся от Куина-младшего и вышел в коридор. Они молчали, кажется, устав кричать друг на друга и беззвучно смеясь надо мной.

Я открыл дверь в комнату без усилий, так как не запирал её – всё равно я тут рядом, и чуть не врезался в спину Олеана, но успел остановиться. Он обернулся, приподняв брови.

– Я только что пришёл, жаль, что тебя не было в музыкальном классе. Иногда я не могу оценить точность их сил… Что это?

Он жадно посмотрел на кружку в моих руках. Его кружку.

– …И какого хрена ты взял мою кружку?

Я протянул её соседу.

– Это тебе. Я помню, ты говорил, что это твой любимый напиток и ты давно уже не пробовал его, ну, точнее не пробовал хорошее какао, а не то, что подают иногда вместо чая в столовой.

Он сощурился, взял в руки кружку и отпил. Олеан вдохнул приятный аромат шоколада и снова смерил меня подозрительным взглядом:

– Ты что, пришёл умолять меня никого не убивать?

Я пожал плечами.

– Ну… в общем-то, да. Пытаюсь задобрить тебя.

Он вздохнул.

– Коэлло, ты же знаешь, я не…

– Не отменишь свою революцию. Я знаю. Просто немного измени план. Не убивай. Прошу тебя. Хотя бы в этот раз.

Он ещё секунду пристально изучал меня. Напряжённо. Наконец он посмотрел на какао и отпил ещё.

– Ну что же, – он отрицательно помотал головой.

Я разочарованно щёлкнул языком и отвернулся.

– Раз уж ты постарался достать такое вкусное какао, я прислушаюсь к твоей просьбе. Мы никого не убьём.

Я обернулся.

– Спасибо.

Он прикрыл глаза и миролюбиво улыбнулся, наслаждаясь своим какао.

За дверью я услышал шорохи и, сконцентрировав внимание на получении информации, узнал, что там стояли братья Куины.

И они оба были в полнейшем шоке.

Да уж, что ещё можно ожидать от этого психа?

К обеду прилетел вертолёт. Все были в панике.

И только те, кто был на стороне Олеана и в курсе его замысла, оставались спокойны и холодны, как лёд, как сталь. Уроки проходили как обычно, но ученики почти не отвечали на вопросы преподавателей.

Физик, или же Эрнест Юниган, обучавший нас применению аномальных сил, был явно этим обеспокоен. Он не так много шутил и острил, как обычно, и старался быть вежливым со всеми учениками, будто знал, что их ждёт, но не был в курсе, кого именно. Точнее не «будто» знал, а точно знал. Все знали. Все уже поняли, что означает этот вертолёт.

Но ни одна душа не была в курсе, что кое-кто не только должен был улететь сегодня, но и кое-кто вернулся. Разве что, помимо врача.

На ужине чувствовалось особенно сильное напряжение. Олеан был молчалив.

Он пару раз переглянулся со своими заговорщиками – Дэмианом, Августом, Бенджамином, которому Олеан помог избавиться от сковывающих руки и ноги кандалов, Веймином, тем самым парнем, руководящим направлениями ветра, как я понял, и Аляской, среднего роста парнем с крашенными в серебряный цвет волосами.

И тут встал директор.

– О, небеса будут ненавидеть меня, – прошептал Олеан.

Он сдержанно улыбнулся. В глазах его блестели чёрные дыры. Как и под глазами.

– Юные ученики, хочу обратиться к вам. Буду благодарен, если вы выслушаете меня, не кидаясь едой, по крайней мере пока я не закончу.

Никто не двигался. Вилки остались в тарелках или возле них. Еда потеряла вкус, если она вообще имела его сегодняшним вечером.

– Итак, я знаю, что вы, молодёжь, склонны верить слухам. Да, вполне вероятно, что я в курсе того, что вы посчитали внезапный отъезд четырёх учеников нашего лицея предательством. Я могу сказать, – он обвёл обеденный зал рукам, – что я не буду вам лгать. Так и есть: Совы забрали бы либо учеников, чьи силы считают более полезными в связи с возможностью молодой крови давать больше энергии, либо, – он поправил свои почти седые волосы: серебряные, как и у Аляски, но натуральным образом, с тёмными прядями, – они забрали бы всех учителей и взяли бы лицей под контроль. Знаете, что это значит? Это значит, что тогда вы все оказались бы в ловушке. Все. Я принял единственное возможное решение.