Не успел он произнести эти слова, как обер-лейтенант набросился на него. Штерн непроизвольно нажал на курок — мимо. Курт заревел и попытался вцепиться генералу в горло. Стоявший у стены Бергер вскинул карабин, щелкнул затвором и несколько раз подряд выстрелил в обезумевшего гестаповца. Тело Курта обмякло, сползло на пол и распростерлось у ног Вилли.

— Вот и все, — генерал нащупал в кармане пачку сигарет, закурил и добавил: — Хватит судьбу испытывать, господа. Собирайтесь в дорогу!

* * *

Стены зала, как и в подвале, тоже были выложены из камня и казались глухими — никакого намека на запасной выход. Степан и Яшка метр за метром простукивали их, но безрезультатно.

Когда они сошлись у левой стены, Степан постучал рукояткой ножа по большому камню. Ему показалось, что он наконец услышал глухой звук, характерный для пустоты.

— Думаю, за этим камнем проход. Придется ломать! — заявил Яшка.

— Тогда лом тащи. Я видел его под лавкой вместе с лопатой.

Камень из стены выковыряли быстро и без труда. За ним оказалась пустая ниша.

— Это не проход, а какой-то тайник, — поскреб озадаченно затылок Калачев. — Проход надо искать в другом месте.

— В каком еще другом? — усомнился Яшка. — Да мы тут все стены простучали.

— Проход в шахту может быть не в стене, а в полу, — настаивал на своем Степан. — Как мы сюда проникли из подвала, помнишь?

— Хорошо, — согласился Яшка, — будем ковырять пол. Но сначала давай тайник осмотрим. Может, в нем что-то такое, о чем не могли даже и думать?

— Ты надеешься найти в тайнике клад? — усмехнулся Степан недоверчиво. — Желаю удачи! Этот тайник слишком прост! Хоть бывший хозяин и был субъектом придурковатым, но и он не решился бы прятать здесь хоть мало-мальски ценное.

— Однако я собираюсь его осмотреть и ощупать, — заупрямился Яшка.

Действительно, в тайнике он обнаружил большой кожаный портфель. Степан и Яшка быстро его открыли и осмотрели содержимое.

Пачки бумаг, которые они извлекли из портфеля, оказались всего лишь документами. Счета, тетради, акции и прочее, прочее, прочее… Все документы пожелтели от времени и не представляли никакой ценности.

— Фу, дерьмо, — сплюнул Яшка разочарованно. — Даже такую херню буржуи в тайники припрятывали.

— Хозяин вернуться к своим владениям рассчитывал, — предположил Степан. — А ну, погляди-ка, может, там еще что-то припрятано?

Яшка засунул руку в нишу по самое плечо.

— Больше ничего нет, — сказал он, вздыхая. — Вот только веревка какая-то, будь она неладна…

Они осторожно потянули за веревку, но та лишь натянулась и наружу не вышла.

— За что-то привязана? — предположил Степан.

— Сейчас проверим, — прошептал Яшка. — Сейчас я дерну, и…

— Постой, — Степан схватил его за руку. — Вдруг это ловушка? Потянем, а на нас что-нибудь обрушится?

— А что ты предлагаешь?

— Ничего пока, дай подумать…

Сверху послышались шаги и возбужденный голос Лешего:

— Товарищи, там ко двору Носова машина подкатила!

— Машина? — Степан подошел к лестнице. — Грузовик или легковушка?

— Легковушка, — ответил Свирид. — Из нее какой-то пижон в костюмчике вылез и в дом прошел!

— Один? — спросил Калачев, чувствуя, как возрастает внутреннее волнение.

— Видел одного, а есть ли кто еще в машине, я не знаю!

— Все понятно, — сказал Яшка, — слетаются мухи на дерьмо.

— Наверное, вкусно пахнет, — отшутился Степан. — Оставайся здесь и в тайнике ничего не трогай. Я пойду наверх и понаблюдаю за домом. Свирид к тебе спустится… Так вы с ним пол-то прощупайте. Проход в шахты рудника есть, точно. Нутром чую.

Отдав распоряжение, он выбрался в подвал, занял место Лешего и поднес к глазам бинокль. Степан смотрел на дом как загипнотизированный. Кто в нем сейчас находился, он не видел. Только один раз заметил, как полицай вышел из сеней с каким-то свертком в руках и снова вошел внутрь. «Сердцем чую, что-то здесь затевается», — подумал он, томясь от ожидания необычного, сгорая от любопытства и многое отдав бы за то, чтобы заглянуть внутрь.

Когда искушение стало совсем невыносимым, Степан отвел бинокль в сторону и закрыл глаза. Больше всего Калачева мучил вопрос: в доме ли его брат Василий или нет? Если он в гостях у полицая Носова, значит, «проскочил», когда разведчики были заняты поисками выхода из подвала. А если брата в доме нет?

Он снова посмотрел на стоявшие у двора легковушки, и его сомнения переросли в уверенность. Если на машине, которая подъехала к дому второй, приехал тип в сером костюме, значит, в первой… А вдруг он ошибается? И в Москве могут ошибаться в отношении его брата. Нет, никаких сомнений быть не может! Василий здесь, в доме. Он, Степан Калачев, чует его присутствие.

Сердце вдруг сжалось от тревоги и плохого предчувствия. Раньше, до засылки в тыл врага, Степан был обозлен на Василия и смертельно того ненавидел. А сейчас в нем пробудились родственные чувства, и он готов простить брату все, даже страшный грех, который тот совершил против своей страны. «А ведь есть же в нем и хорошее», — думал чекист, вспоминая с каким просветленным лицом Василий слушал бабушкины сказки, как был всегда добр, спокоен и тих и повторял не однажды: «Мы же никогда с тобой не расстанемся, Степа, когда вырастем? Мы же всегда будем заботиться друг о друге…»

В сенях показалось какое-то оживление. Калачев напрягся. На улице появился Васька Носов. За ним — полицай с большим мешком на плече. Третьей вышла женщина. (Калачев крепко выругался, узнав «монашку» из обители скопцов.) Ну а четвертым… Невероятно!

— О Господи, дай мне сил и терпения пережить это! — прошептал потрясенный Степан, увидев своего младшего брата в форме немецкого генерала.

И тут все хорошее, что он думал о Василии несколько минут назад, мгновенно улетучилось, как утренний туман, а на смену вернулась лютая ненависть. Внутренне содрогаясь от омерзения и досады, он схватил автомат и передернул затвор.

Вилли Штерн вдруг почувствовал смертельную усталость: мертвый обер-лейтенант вызывал отвращение, а Васька пил, опрокидывая в себя один стакан за другим, не пьянея.

— Долго мы еще здесь высиживать будем? — поинтересовалась Бригитта, глядя на Ваську и презрительно кривя красивые губы.

Тот медленно повернул в ее сторону обрюзгшее лицо:

— А что, если я тебя тресну по башке, ежели ты сию минуту не заткнешься, профура? — Носова прямо распирало от злости.

— Я же тебя предупреждал, кретин: если будешь оскорблять мою жену, шею сверну, — вспылил Штерн.

— И ты заткнись, — огрызнулся Васька, переведя на него тяжелый взгляд. — Ты в моем доме, петух ряженый, и не кукарекай в мою сторону! А ну выметайтесь из моей избы, подлюги! — заревел вдруг Носов. — Все вон из моего дома, я спать хочу!