— Если приговор был вынесен вчера, почему отложили казнь на завтра? — снова полюбопытствовал наместник, и я согласно кивнула, мне это тоже было интересно.

— Такой порядок, — усмехнулся Стиренд. — Вы правы, это в море я бог и господин, а на берегу должен прежде доложить в адмиралтейство, и только после этого могу привести приговор в исполнение. Доклад я отправил еще вчера днем, ответ с подтверждением приговора должен прийти сегодня, завтра казнь. Мерзавец этим и воспользовался. Он подбил одного из тех, кто его охранял отнести прошение в вашу канцелярию. А… — капитан посмотрел на меня: — Вы его отпустили, ваша светлость?

— С чего вы взяли? — удивилась я. — Ваш матрос оказался магом, очень слабым, конечно, но все-таки магом, а потому он ждет отправки в столицу. Теперь это дело верховного мага. Сами понимаете, попытка влиять на мое сознание – это уже тяжкое преступление, а есть еще множество неодаренных, которые сталкивались с ним. Да и узнать надо, кто он на самом деле, и что скрывает. Возможно, вскроются еще какие-то преступления.

Стиренд некоторое время смотрел на меня, но вдруг откинул голову и расхохотался. Смех его больше напоминал истерику, и наместник направился к графину с водой. Наконец, капитан смахнул с глаз набежавшие слезы, произнес:

— Как же он так просчитался, змей… — и разразился новым приступом смеха.

Нестдер посмотрел на меня, я развела руками, и граф нашел выход. Он набрал в рот воды и брызнул в лицо Стиренду. Хохот оборвался, и капитан уставился на наместника ошалелым взглядом. Он с минуту просто моргал, а затем шумно выдохнул:

— У-уф… Благодарю.

— Господин капитан, — заговорила я, — сколько вашей дочери еще вынашивать дитя?

Стиренд, смотревший на меня, отвел взгляд и буркнул:

— Нет уже дитя… выкинула.

— Простите?

— Нянька Ильмы постаралась, она моей дочери мать заменила, — по-прежнему не глядя на меня, пояснил капитан. — Моя супруга в родах умерла, я тогда в море был. Мага не нашли, как мне сказывали, но доктора привели, а он не смог помочь. Так вместе с сыном и отправились к Богам. Остались мы с Ильмой вдвоем. Растил, как мог. Образование дал, одевал, обувал, а ласку нянька подарила. Я потому и оставил ее, чтобы девочка моя девочка не чувствовала себя одинокой. Они сроднились, Брана души в Ильме не чаяла, а проглядела, когда этот мерзавец к ней подобрался. Вот и помогла, чем смогла. Так хоть какая-то надежда на будущее есть, а с ублюдком – конец. Так что нет уже дитя, ваша светлость. Что хотите обо мне думайте, а я Бране благодарен. Теперь еще эту мразь отсюда отправите, может, и выпутаемся как-нибудь.

Мы с наместником переглянулись, он пожал плечами. Стиренда сложно было не понять и осудить. В любом случае, мне было жаль Ильму, хоть я и не знала ее. Некрасивая девушка, лишенная внимания молодых людей, без материнской ласки, без отца, потому что он должен служить Камерату, одинокая и несчастная. Слишком легкая добыча для любого подлеца.

— Я заберу вашу дочь с собой, господин капитан, — сказала я. — Возьму ее к себе помощницей. За делом ей будет некогда предаваться страданиям и печалям. Да и жениха я ей сыщу, это я вам обещаю.

— Но как же… — опешил Стиренд. — Вы ведь в столицу скоро отбудете, ваша светлость.

— И баронесса Стиренд со мной, — кивнула я.

— Право слово, я и не знаю…

— А что тут знать? — граф Нестдер пожал плечами. — Ее светлость вам милость оказывает. Позор будет скрыт, дочь ваша при деле, а там, дадут Боги, и жених сыщется. И вам спокойно будет, и баронессе хорошо. Могла ли она мечтать о королевском дворце? Не вздумайте отказываться, это будет величайшей глупостью, господин капитан.

Стиренд еще с минуту смотрел на меня, а после сполз на колени:

— Ваша светлость, Богов за вас молить буду до конца жизни моей. Скажите, что мне для вас сделать…

— Служите Камерату, господин капитан, — устало улыбнулась я. — А еще подготовьте дочери гардероб. Я пришлю вам портного. Если вы стеснены в средствах… — Капитан отрицательно мотнул головой, и я продолжила: — Значит, сами справитесь с оплатой. Портной поможет с подбором туалетов. И встаньте Богов ради с колен, — покривившись велела я. — Не должно герою морских сражений стоять на коленях. Поднимитесь и ступайте с миром. Ваша честь под моей защитой. Всего доброго, — закончила я, желая, наконец, покончить с этим делом.

Капитан Стиренд распрямился, расправил плечи и, щелкнув пятками сапог, прижал ладонь к сердцу. Это была почесть, какую отдавали высшим военным чинам и королю. Меня признали достойной ее. Признаться, приятно…

— Ваша светлость.

Я обернулась и посмотрела на гвардейца, стоявшего в дверях моего кабинета. Он склонил голову, и я спросила:

— Всё готово?

— Да, моя госпожа, — ответил канаторец.

— Иду, — ответила я, но с места не сдвинулась.

Мой взгляд снова скользнул в окно – я прощалась с Тихим морем до весны. Мне неизменно было грустно уезжать отсюда. Каждый раз хотелось задержаться подольше. Признаться, мое герцогство мне полюбилось не меньше Тибада. Что здесь, что в моем графстве я отдыхала душой, несмотря на заботы. Однако время моей свободы и самостоятельности вышло, и пора было возвращаться в лапы моего дорогого хищника. Но в эти последние минуты я старалась запомнить море таким, каким видела в это мгновение и сохранить это воспоминание до весны, когда снова приеду сюда и буду любоваться неизменным, но каждый раз новым пейзажем.

— Ваша светлость, я могу войти?

Отвернувшись от окна, я взглянула на девушку, стоявшую на пороге моего кабинета. Ильма Стиренд и вправду оказалась на редкость невзрачной особой. В ней не было ничего примечательного. Блеклые серые глаза с густыми, как у отца, бровями, бледная до желтизны кожа, невыразительные черты лица и волосы светло-русого цвета, не обладавшие густотой и блеском. Баронесса была хрупкой, но не стройной, а худой и нескладной. С подобной внешностью и без хорошего приданного, которое могло сгладить недостаток внешности, ей действительно было сложно отыскать жениха. Но это здесь, в Кейстби – столице Канатора, и пока она была всего лишь дочерью капитана Стиренда. Я собиралась данное обстоятельство исправить.

— Разумеется, ваша милость, входите, — приветливо улыбнулась я.

Девушка шагнула в кабинет и немного неуклюже присела в реверансе, но сейчас она была взволнована и растеряна. Это заметно сказывалось, и я поспешила подойти к ней, взяла за руку и, когда баронесса выпрямилась, снова улыбнулась ей.

— Вы растеряны, — сказала я, пожав девушке пальцы, — не стоит. Не бойтесь ни меня, ни столицы, ни Двора. Я расскажу вам обо всем, что ожидает вас в скором будущем…

— А… — начала она, невольно прервав меня, но смутилась и потупилась.

— Что вы хотели сказать, ваша милость?