Почти слитная стая покрутилась вокруг нее еще пару мгновений, затем отбежала в гущу своры и распалась. Некоторые элементы побрели прочь, к толпе, приманивавшей морских птиц себе на обед, пока остальные покоряли соседнюю мачту.

Постепенно почти все Когти на плоту научились ее узнавать, и неприязненных встреч больше не происходило. Все же настроение своры менялось непредсказуемо; скажем, на пятую ночь пребывания в море разразилась драка не на жизнь, а на смерть. Вслушиваясь в горловые визги смертельной боли, Йоханна приникла к палубе и пролежала так до рассвета. Днем она увидела по всему плоту темные смазанные пятна, особенно густые на краевых бревнах. «Надеюсь, что это не из-за меня они сражались». Но, наверное, нет: даже умеренные стычки случались редко, хотя она стала свидетельницей пары-тройки их при дневном свете – друг на друга шли спонтанно сформировавшиеся меньшие своры Когтей. Никаких мотивов вроде борьбы за пищу или секса она не усмотрела, и Когти вроде бы не сливались в противостоящие клики. Синглеты умом едва превосходили собак, но что-то вроде мемов явно циркулировало по Хору и провоцировало стычки. Со временем Йоханна научилась распознавать моменты, когда толпу охватывало особо опасное настроение, а все правила летели к чертям собачьим. Например, пытаясь открыть какой-то из грузовых ящиков, стоявших там и сям, а гуще всего в середине палубы, она неизменно сталкивалась с ожесточенным сопротивлением. Возможно, эта реакция указывала на бродячий мем, который команда подцепила от прежних обитателей плота, а может быть, все куда интереснее: на деревянных стенках ящиков имелись грубо выжженные круговые клейма, немного напоминавшие шестиугольные значки северных стай. По какой-то причине в груз никто не лез.

Ежедневно и часами напролет Йоханна изучала свою свору, поскольку больше заняться все равно было нечем. Поведение толпы не слишком походило на присущее фрагментам; секс без разбора и постоянное гудение мыслей расценивались слитными стаями как извращения, и заводчики делали все, чтобы подавить такие рецидивы в своем Фрагментарии. Здесь извращение было нормой, но, справедливости ради, синглеты редко скатывались до откровенных чудачеств вроде попыток нассать в цистерну с дождевой водой для питья. Навыки мореплавания у них оказались развиты лучше, чем Йоханна могла и подумать, и рыбу они ловили очень проворно. Йо этому радовалась, хотя одной сырой рыбой человеку было толком не прокормиться.

Настоящие стаи не любили плавать, поскольку вода поглощала мыслезвуки; для элементов это не было так характерно. В воде они плавали буквально как рыбы. Некоторые проводили там почти все время, иногда выныривая, когда рядом с плотами проплывали какие-то морские твари: черные с белым, размерами намного крупнее любого Когтя. Дети называли их китами, и тропические боялись этих существ так же, как и северные стаи.

Впрочем, киты сильно шумели и не отличались особым интеллектом, поскольку плавающие Когти, казалось, понимали, когда безопасно возвращаться в море. На четвертый день Йоханна впервые отважилась окунуться в воду сама. За следующую десятидневку она посетила все плоты флотилии. Своры на каждом напоминали ее собственную. Постепенно девушка подружилась почти со всеми «экипажами».

Беседу на каждом плоту она обычно начинала с одного и того же вопроса:

– Куда мы плывем?

Ответы варьировались от «на север» и «плывем вместе с тобой» до «ой, эта большая река такая прикольная!».

Она решила оставаться на первом плоту отчасти потому, что там обретался Чиперс, но главным образом оттого, что этот плот вроде бы считался флагманским в тропической флотилии. Собственно, он же был и самым крупным, а между мачтами оставалось здоровенное открытое пространство, частично уставленное какими-то шкафчиками и ящичками. На них грузовое табу не распространялось; правда, шкафчики в основном пустовали. Если бы Йоханна не угнала флот, туда, скорее всего, поместили бы оборудование для настоящей команды.

Первые несколько десятидневок выдались облачными и дождливыми. По одну сторону плота все время тянулись прибрежные джунгли, по другую – простиралось открытое море. Плыли они в основном на запад, на приличной средней скорости. Йоханна кое-что просчитала в уме, впервые мысленно поблагодарив Равну, которая вбивала им в головы эти первобытные навыки, и пришла к выводу, что флотилия скоро минует Юго-Западный Рог. И впрямь флот явно направлялся в Домен. «Неужели это я их туда послала? Или флотилия так и должна была плыть на север, а я просто ускорила неминуемое отбытие?»

У Йоханны было вдоволь времени на размышления, наверняка больше, чем за всю жизнь. Преимущественно в голову лезла всякая чушь, но кое-какие мысли могли спасти ее.

Невил оказался куда большим подонком, чем можно было себе представить; Йоханна слишком многое видела в кривом зеркале, прежде чем поняла эту простую истину. Он сеял ложь и раздор задолго до того, как открыто предал Равну. Она вспоминала, как настойчиво он уговаривал их со Странником держаться подальше от тропиков. Много лет они искали Магната там, где его и в помине не было. Но на этот раз Невил разинул пасть на слишком жирный кусок. Древорезчица и, разумеется, Равна знают об этом полете в тропики. Даже потрясающая настойчивость Невила в изобретательных кознях теперь ему не поможет.

Впервые придя к такой мысли, Йоханна воспряла было духом, но продержалась в таком состоянии не дольше трех секунд, после чего сообразила одну простейшую вещь. Кого еще Невил уничтожил в ту ночь, когда разбились Странник и Йоханна? Если ей повезет вернуться домой, скольких союзников она застанет в живых?

Но союзники непременно найдутся. «Я обязана перехитрить врагов. Добраться домой и найти друзей». Она долго размышляла, взвешивая и переоценивая все слова Невила. Каждое из них могло оказаться лживым, и эта позиция влекла за собой множество следствий. Невил утверждал, что разрешающая способность камер спутника едва достаточна для зондирования горизонта и не превышает тысячи метров. А что, если на самом деле она лучше? Йоханна помнила контейнеровоз; из Детей только они с Джефом бывали на нем. Еще она помнила слова мамы: «На борту не осталось ничего полезного». Итак, утверждения Невила были правдоподобны. Но чем хуже будет предположение о сантиметровой разрешающей способности? К сожалению, приняв все высказывания Невила за ложь, она не получала никакой точной численной оценки.

Впервые она прокрутила в голове эту цепочку рассуждений всего за день пути по морю от берега. До этого момента небо постоянно было затянуто облаками, а если покров и разрывался, то обычно глухой ночью. Она подняла голову, посмотрела на дождь и решила, что едва ли Невилов «пригоризонтный сенсор» проникает сквозь тучи, хотя и в дальнейшем отделаться от этой мысли не могла. Впрочем, даже в ясную погоду слежка с орбиты не могла похвастаться точностью до метра, а/или ночью от нее и вовсе не было проку.

После двух десятидневок в пути она заметила улучшение погоды. Небо стало расчищаться, ночью выглядывали звезды. По ним Йоханна определила, что флотилия движется строго на север, и уверилась, что они обогнули Рог. Днем она укрывалась под парусами или устроившись на маленьком расчищенном для себя пятачке почти в центре плота, откуда с трудом отгребла тяжелый хлам. По ночам она осторожно выбиралась оттуда и смотрела на спутник – яркую звезду в юго-восточном небе. Та отошла на восток на большее расстояние, чем когда бы то ни было. Как Невил объясняет это Древорезчице? Нужно ли ему вообще кому-то в чем-то отчитываться? Какая польза от спутника Проныре и Магнату? Столько вопросов – и почти никаких ответов. К счастью, если Невил ее вообще ищет, то явно не в том месте! Понемногу ее паранойя насчет пребывания под открытым небом спала.