– Дан, соглашайся, – твердила Каролина. – За меня ты не должен бояться. Ты же знаешь, кто я.

– Тем более, – усмехался Влад. – Сделка становится еще более выгодной.

Их голоса я слышал плохо – уши снова словно ватой заложило. А потом, не узнавая собственного голоса, я сказал:

– Согласен.

Это был мой нокаут.

Воцарилась тишина. А потом Влад несколько раз хлопнул в ладони.

– Отлично! Тогда тебе осталось всего лишь бросить Дарью. Советую сделать это максимально болезненно. Чтобы ее от тебя отшило сразу и навсегда. Сам знаешь, девушки зачастую не могут так просто отпустить отношения. Она тебе поможет, – кивнул на Каролину Влад. – Будет активно притворяться твоей новой подружкой. Да, детка?

– Выбирай выражения. – Каролина взяла со стола телефон. – Мы можем идти?

– Идите, – разрешил Савицкий. – И не тяни с этим, Матвеев. Долго ждать я не стану.

– Дай мне время до завтра, – глухо попросил я, не представляя, как прямо сейчас найду Дашку и… и брошу ее.

– Даю – я же щедрый парень. Взамен обещаю – в который раз – защищать Дарью. Поверь, для этого у меня есть все ресурсы. Кстати, не пытайся меня обмануть, рассказать ей все, придумать что-то. Ведь однажды я все равно узнаю. И на этом моя защита закончится.

Он встал, пренебрежительно кинув на стол крупную купюру – за кофе.

– Савицкий, – позвал я его, не поворачиваясь и глядя на купюру.

Судя по шагам, он остановился.

– Чего тебе?

– Если нарушишь обещание, тебе конец.

– Это угроза?

Его голос звучал все так же спокойно, но я чувствовал, что он напрягся.

– Констатация факта. Если из-за тебя пострадает Даша, ты пострадаешь следом. Поэтому постарайся, чтобы с моей девушкой ничего не произошло.

– Она твоя последний день. Что ж, наслаждайся этим, – ледяным тоном отозвался Савицкий и свалил.

Я залпом выпил остывший безвкусный кофе.

Признать свое поражение – тоже победа.

Но я не проиграл – я защитил любимого человека.

Я не смог сделать это сразу. Не мог пойти в тот же вечер к Дашке и сказать ей, что мы расстаемся. Я даже трубку не поднимал, когда она звонила, и не отвечал, когда писала. Все, на что меня хватило – заказать в кафе виски. Хотелось напиться – так, чтобы забыться. Чтобы заглушить боль внутри. И я молча пил. Плевать, что дорого.

Каролина сидела рядом и тоже пила – какой-то коктейль. Она изредка поглядывала на меня, словно хотела что-то сказать, но не решалась сделать это.

– Я слабак? – спросил я, опрокинув третий или четвертый по счету бокал. Виски я ничем не разбавлял, а опьянеть даже немного не мог.

– Нет, Дан, что ты, – живо возразила Каролина. – Ты смелый. И ты правильно поступил. Я горжусь тобой.

Она улыбнулась мне так тепло, что будь я снеговиком, тотчас бы растаял.

– Чем гордишься? – усмехнулся я горько. – Я жалок. Не смог защитить свою девушку.

– Ты защитил ее, – уверенно сказала Каролина. – Не говори глупостей.

– Это констатация факта.

– Хочешь напиться? – спросила она неожиданно, со стуком ставя свой бокал на стол. И я удивленно на нее взглянул. – Идем отсюда, Дан. Найдем хороший бар. Напьемся. Выговоримся друг другу. Так легче будет. Идем!

И я пошел.

2.38

Мы сели в автобус, доехали до одной из центральных улиц города, нашли какой-то шумный и сверкающий неоном бар и до полуночи сидели за стойкой. Я молча накидывался, не замечая ничего вокруг. Думал о том, что завтра предстоит сделать. О том, какие слова я должен подобрать. О том, как смотреть Дашке в глаза.

Это было самое страшное. Я с детства не мог смотреть на то, как она плачет, – сердце сжималось. Я боялся сделать ей больно. И делал за разом раз.

А потом ненавидел себя за это.

Алкоголь не помогал. Сколько бы я ни вливал его в себя, эта проклятая боль оставалась в груди. Я медленно, но верно пьянел, да только в голове не появлялась знакомая легкость. На плечи кусками железа навалилась горечь. Виски сжимал обруч страха. А руки были скованы ощущением беспомощности.

Я ненавидел себя и за слабость.

Даниил Матвеев, мать твою, ты слабак! Никчемный урод.

Савицкий, словно издеваясь, прислал сообщение: «Напоминаю – время до завтра. И ты должен сделать это максимально жестко».

«Пошел ты», – ответил ему я и отбросил телефон в сторону. Он едва не упал, но Каролина вовремя его поймала. И только тогда я заметил, сколько она выпила. Не знал, что эта девчонка вообще пьет. Она казалась мне примерной.

– Повтори, – равнодушно сказала Каролина, даже не поднимая глаза на бармена. И тот потянулся за пустым бокалом. Я перехватил его руку.

– Не надо. Хватит пить, Каролина. Ты перебрала.

– Мы же пришли сюда, чтобы пить, – отозвалась она. – И я буду пить. У меня тоже есть причина, чтобы забыться.

– Какая?

– Неразделенная любовь. Сегодня мне особенно фигово, Дан. Бармен! – подняла она руку. – Повтори!

Я не стал ее останавливать. Каролина продолжала пить. И я тоже.

Она смеялась, я молчал.

Она вспоминала что-то из нашего детства, я молчал.

Она плакала, но я все так же молчал.

– Что мне делать. Дан? – пьяным, каким-то расслабленным голосом спросила Каролина.

– Просто жить, – хрипло ответил я. Ужасно кружилась голова, я потерял способность ясно мыслить, но образ Сергеевой так и стоял перед глазами.

– А если я без него не могу? – прищурилась Каролина.

– Не говори глупостей.

– А ты без своей Дашки сможешь?

Ее вопрос бил точно в цель. Навылет.

– Не знаю. Черт, я реально не знаю! – выкрикнул я в отчаянии и запустил пальцы в волосы.

– Любовь убивает. Лучше ненавидеть, чем любить. П-правда?

Каролина легла на барную стойку, вытянув вперед руки, и стала смеяться. Ее лицо покраснело, а глаза блестели. Странно было видеть ее пьяной.

Не помню, как мы вышли из бара – на улице уже стояла глубокая ночь. Помню, что в какой-то момент решил: стоп. Я должен перестать пить при Каролине. Она не должна видеть меня бухим в ноль, когда алкоголь просто снесет меня с ног, и я буду стоять на четвереньках над какими-нибудь кустами и блевать.

На ногах я держался более-менее хорошо. А вот Каролина на своих каблуках – нет. Пришлось закидывать на плечо сумку, брать в одну руку ее чемодан, а другой придерживать ее за плечи.

Мысли превратились в хаос, мне было плохо, но я понимал – надо отправить Каролину домой. Надо вызвать такси и посадить ее. Она же девушка. Ее одну не оставишь. Однако ехать к тетке в таком состоянии она отказалась.