Полковник бросил ручку на чистый бланк протокола:

– Идите. И подумайте как следует.

– Выйдите, пожалуйста. – Борис коснулся плеча Анны. – Я на секунду задержусь.

Анна послушно взяла за руки детей и вышла. Савойский повернулся к другу.

– Серега, я тебя предупреждаю. Если еще раз. Ты или кто-то другой. Полезете к моей семье… пеняй на себя.

Выглядел он так, что его стоило бы испугаться. Как опасной змеи. Полковник и испугался, но виду не показал.

– Боря, надо мной тоже начальство есть.

– Знаю. Но ты можешь сильно замять это дело. Скажем, моя жена по глупости ворвалась в здание, а вы – вслед за ней. И дело решилось штурмом.

– Не поверят…

– А ты напиши покрасивее. Не мне тебя учить. Террористы мертвы, своей цели ты добился… не путай сюда Анну. Не то…

Борис не договорил.

Повернулся и вышел. Умному – достаточно. А Сергей Рудов дураком не был никогда.

* * *

– Что вы скажете о случившемся в развлекательном центре?!

– Правда ли, что там были ваши дети?!

– Сколько там было террористов?!

– Вы пережили клиническую смерть?!

Вспышки били в глаза, словно солнце.

Анна на секунду остановилась, но потом мило улыбнулась.

С прессой надо общаться. Только говорить ровно столько, сколько надо тебе. Не им. Иначе… они все равно скажут. Только придумают, переврут…

Женщина подняла вверх руку, останавливая вопросы.

– То… – чуть не сказала – торы. – Товарищи, прошу вас, секундочку внимания. Сначала я расскажу вам, что именно произошло, а потом, если захотите, вы зададите свои вопросы.

Товарищи прониклись и заткнулись.

Анна улыбнулась еще очаровательнее, не обращая внимания ни на растрепанные волосы, ни на порванное платье. Не важно!

Здесь купальники бывают более откровенными.

– Сегодня я узнала, что наши дети попали в заложники. По страшному стечению обстоятельств мы с мужем ненадолго оставили их в развлекательном центре. Мне понадобилось в аптеку за таблетками от головной боли, и пришлось выйти. Муж пошел со мной, чтобы я не упала в обморок. И мы узнали… казалось бы – пять минут. И так все поменялось! Мы бросились обратно, но нас, конечно, не пропустили к детям. Даже к центру. Муж решил поговорить с полицейскими, а я… я не выдержала. Я взяла ключи – и на джипе влетела прямо в развлекательный центр.

Репортеры закивали.

Знают.

Искалеченный джип, кстати, как раз вытягивали из дверей. И похоже было, что это – не страховой случай. Хорошо еще, если хозяева центра не попросят возмещения за искореженный вход.

– Надеюсь, вы меня поймете, я была… в отчаянии.

И снова кивки. Если найдется хоть один «непонимающий», его коллеги сами фотоаппаратами забьют.

– Я влетела в центр, а там были дети. И террористы. Я хотела попросить, чтобы они отпустили моих детей, чтобы лучше убили меня вместо них, сделала пару шагов – и упала. Врач сказал, гипертонический криз. Наверное, сосуды не выдержали.

– А потом? – не выдержал заодно и кто-то из репортеров.

– А потом я очнулась – и террористы мертвые, – распахнула глаза Анна. – Наверное, наша полиция воспользовалась случаем и просто перестреляла их.

– А говорят, они все замерзшие были? – влез кто-то из репортеров.

– Я не могу сказать ничего определенного, – развела руками Анна. – Если бы я не упала, было бы проще. А я пропустила все самое интересное. Увы…

– Но заморозка?

– Может, их жидким азотом облили? – Борис вывернулся из двери и подхватил Анну под руку. – У вас по химии что было, молодой человек?

Судя по круглым глазам репортера – тройка. Из жалости.

– Я не знаю, что придумали наши спецслужбы, но не сомневаюсь в их эффективности, – отрезал Борис. – А теперь – с дороги!

Пресса послушно расступилась.

Остановился перед крыльцом «Мерседес». Второй, тот, что не джип, а легковой автомобиль, седан. Роман распахнул двери и помог семье Савойских погрузиться. А потом стартовал домой с провизгом шин. Кажется, штрафы ему придут. Но… наплевать!

И всем остальным – тоже.

На заднем сиденье четверо человек крепко прижались друг к другу, не разбираясь, кто и где. И спать они сегодня будут так же. И еще долго Анна будет вздрагивать и бояться оставлять детей одних. А Борис потихоньку приставит к своим родным охрану.

Страшно терять любимых.

* * *

Дома…

В дом они войти и не успели.

Вылетела во двор Роза Ильинична, вылетели во двор горничные, да и Роман не выдержал. Тоже обнял малышню. В результате весь клубок рук-ног-голов оказался на газоне.

Кот по имени Сталин вспрыгнул на скамеечку и полюбовался сверху.

Хороши!

Да, сложно быть человеком, очень сложно. Вот коты точно знают, что все закончится хорошо. А люди… люди не знают.

А Смайлик мог сразу сказать, что уверен в своей хозяйке. И что она тех крыс передавит…

Он же кот!

Он знает, кого коснулось дыхание богини.

Просто коты умные. И они лишний раз промолчат.

А сколько слез-то! Сколько слез… пописать, что ли, еще сверху? Кот подумал над этой идеей, но потом решил не тратить ценную жидкость на людей и пошел метить столбик у ворот. Это же его люди и его территория. И пусть все об этом знают.

А люди все пытались расцепиться. Хотя и не слишком охотно. Как-то… спокойнее им, может, было? Вместе…

Они живы, они рядом, все обошлось, никто не умер…

Борис выпутался первым. И громко объявил:

– Сегодня празднуем! Гуляй, народ! Ромка, тащи бутылки, сегодня ты с нами примешь! Хочешь – жену сюда вызови, пусть приезжает! Тетя Роза, девочки, не стесняйтесь! Танцуют – все!

Никто и не стеснялся. Анна и Кира помогали на кухне, что нарезая, что раскладывая, Гошка таскал тарелки на стол, и в какой-то момент Кира взяла Анну за руку.

– Мама… так можно?

И получила в ответ крепкий поцелуй в нос.

– Конечно, дочка. Всегда можно.

Всхлипнула и уткнулась Анне в плечо.

– Я так… так испугалась.

– Я тоже.

– Мамочка…

* * *

Поздно вечером, когда все разошлись по комнатам, и кто спал, кто уже собирался, когда Гошку, сопящего в обнимку со Смайликом, перенесли в кровать, Кира атаковала родителей.

– Мама, а все-таки? Кто такие Вороновы?