Тогда становится понятным, почему главный герой сопротивления Ассувы хеттам является тезкой Куккуни-са — отца Алаксандуса (разницу имен — в одном звуке «л/н» — можно отнести за счет иноязычной передачи, тем более что звуки эти очень близки). Скорее всего, это представитель той же династии.

14. Кикнос (взгляд со стороны греков). Остается вспомнить ту версию рассказа о малоазийском походе Агамемнона и Ахилла, которая направляла их (якобы из-за их ошибки) к югу от Троады — в Адрамитский залив, на берегу которого и стоит Асе, в Тевтранию, к Пер-гаму. В ней, в той версии, сопротивление местного населения ахейцам возглавлял наряду с Телефом богатырь Кукнос (более позднее чтение — Кюкнос или Кикнос). Это достаточно хорошая греческая передача малоазий-ского имени Куккунис. В Телефе же видят хетгекого бога Телепина, хотя в XIV веке до н. э. жил и царевич Телепину, сын Супиллулиумы I.

Итак, обнаружилось третье реальное зерно эпического повествования об ахейской экспедиции на северо-запад Малой Азии. Ахейский царь отступил из долины реки Сеха — из долины Каика, из края, где Пергам и Асе. Во главе коалиции с многообещающим именем «Азия» стояло семейство Куккуниса-Кукноса. Поэма «Киприя», сохранившая чище «Илиады» эту версию греческого эпоса, сообщает об отступлении ахейцев перед людьми Телефа и Кукноса, хотя и сдабривает горькую истину похвальбами об ущербе противнику (совпадение хетгекого и греческого сообщений об отступлении ахейцев подмечено сразу после опубликования табличек). Пиндар в своих Олимпийских одах (IX, 60) прямо называл это поражением, и Страбон режет правду-матку: «Флот Агамемнона... напавший на Мизию, как если бы это была троянская территория, был принужден к позорному отступлению».

Мы близимся к концу ахейского времени, и все меньше остается надежды на подтверждение великой победы ахейцев в Троянской войне. Ни Илион, ни Троя, ни Пергам не были взяты. На месте Троянской войны вырисовываются растянувшаяся на два века серия вторжений ахейцев в северо-западную часть Малой Азии. Вторжения эти менее удачны, чем на юге, и куда менее масштабны, чем в «Илиаде».

Эпизод четвертый: Перекройка Азии

15. «Прегрешения Мадуватты»: Аттарисия и Мукса (взгляд со стороны хеттов). После Тудхалии IV царствовал Арнуванда III. При нем ахейцы нападали то на его вассала Мадуватту на юго-западе Малой Азии, то вместе с этим переметчивым и мятежным вассалом на другие хеттские владения, в частности на Аласию — Кипр. Это было то самое время, когда ахейцы вместе с трш (населением истинной Трои) беспокоили Египет. Вся эта волна событий, катившихся по южному побережью Малой Азии вплоть до Кипра, подробно описывается в патетическом, гневном и бессильном письме хеггско-го царя своему вассалу, озаглавленном «Прегрешения Мадуватты» (Goetze 1928). Названы и имена вождей, гонявших Мадуватту, а затем стакнувшихся с ним. Это Аттарисия из Аххийявы и Мукса, чья родина не указана.

Аттарисию некоторые исследователи старательно подтягивали к Атрею, основателю микенской династии по Гомеру, отцу вождей ахейской коалиции под Троей (For-rer 1924: 21; Гиндин, Цымбурский 1996: 69-72). Но это имя слишком длинное для Атрея.

С 1950-х годов все документы, относящиеся к этому эпизоду, предложено по лингвистическим основаниям датировать более ранним временем, передвинув их в XV век до н. э. — к царствованиям от Арнуванды I до Супиллулиумы I (Often 1969; Carruba 1977 и др.). Кам-менхубер и ее школа отнеслись к этим новациям отрицательно (Kammenhuber 1979 и др.). Несмотря на поддержку новаторов Шахермейром и Гиндиным (Schacher-теуг 1986: 150-151; Гиндин, Цымбурский 1996: 60-62), более рациональной мне представляется позиция Кам-менхубер, но при этом я исхожу не из языковых и текстологических возражений, а из общей исторической ситуации. Вся обстановка эпизода говорит не о подъеме империи, а о ее упадке.

16. Царь Аданы и его родословная (двойной взгляд из Киликии). В 1946 году в Каратепе (это Киликия, юго-восточный угол Малой Азии) раскопки обнаружили высеченную на привратных скульптурах древней крепости двуязычную надпись. Один и тот же текст был передан финикийскими письменами и хеттскими иероглифами. Иероглифический текст был на лувийском языке, а лу-вийский — западный родственник хеттского, древнейший язык Лидии (Лидия — как раз середина западного побережья Малой Азии). Надпись оставил местный царь IX века до н. э. Аситава(н)да. О себе он сообщает (в иероглифическом тексте), что счастливо правит городом Адана, происходит «из дома Мукши», молится богу Ваалу Керентершскому.

Надпись сразу же стала сенсацией в науке, дав неожиданные соответствия имен.

Царство и народ Адана, Алания, известны хеттам в Киликии (а это юго-восточный угол Малой Азии) с XIV века до н. э. Но финикийский текст именует их «дануна», а дануна — это один из «народов моря», нападавших в XII веке на Египет (днйн), из Египта же прибыл в Грецию мифический родоначальник тиринфской династии Данай, к которому восходит самоназвание греков в «Илиаде»: данаи, данайцы. А народ-то, оказывается, негреческий, живет издавна в Киликии! Когда же и где он произвел такое впечатление на греков, что те возвели к нему свою династию? (Laroche 1958; Arbeitman, Rendsburg 1981).

Еще одно соответствие: Мукша, предок царя, — это, скорее всего, тот самый Мукса, которого хеттская табличка «Прегрешения Мадуватты» упоминает как союзника Аттарисии из Ахийи, врага хеттов. Но в финикийском дублете текста имя этого Муксы пишется иначе: «Мопш».

17. Мопс и Тиресий (взгляд со стороны ахейцев). Тут становится ясно, что это знаменитый герой греческого эпоса Мопс, — здесь тот редкий случай, когда из-за смутной эпической фигуры выступает очень реальный исторический деятель (ВагтеП 1953). В своих языках греки и хетты не имели шипящих звуков, так что заимствованные и приспособленные к восточным языкам иероглифы с шипящими передавали свистящие. А именно в Лидии, на западе Малой Азии, отмечен звуковой переход «к» в «п». Там греки и финикийцы узнали этого героя уже как Мопса, но название города его имени на западе Малой Азии сохранило «к»: Моксуполь; там же обитало и его племя — моксиане.

Гомер не знает Мопса. Но о нем рассказывают очень древние источники, начиная с поэта VII века до н. э. Кал-лина. По этим рассказам, Мопс из Эфеса или Колофона, возможно лидиец, воевал под Троей, но за год до окончания Троянской войны ушел на юг, в Памфилию. Там он основал город Аспенд, другое название — Эсгфадий (сравните имя царя Аситава(н)ды!). В Памфилии (на юге Малой Азии, между Ликией и Киликией) был и культ Ваала Ке-лендерского — того самого бога из надписи Каратепе!

Затем Мопс двинулся в Киликию (в сторону будущего царства Аданы!), основал там Мопсугестию и Мопсукре-ну, после чего отправился походом в Палестину, где и погиб. Палестинская концовка означает, что с Мопсом греческие легенды связывают участие ахейцев в движении «народов моря» на Египет.

Если исключить причастность к Троянской войне (а кого из поздних героев греческие легенды не отправляли под Трою!), территория и направление похода Мопса очень близко совпадают с тем, что известно о двух вождях, которые теснили сначала Мадуватту, а потом — в союзе с ним — хеттов. Главный из двоих — Аттарисия из Аххийи, его спутник — Мукса (Мопс). А ведь и в греческих легендах их двое: Мопс был женат на дочери знаменитого прорицателя Тиресия (вот оно, греческое соответствие Атгарисии!). И уж этого гомеровский эпос знает, но рассказывает о нем не в «Илиаде», а в «Одиссее»: там Одиссей спускается в обиталище мертвых, чтобы встретиться с его тенью и получить предсказание о своей судьбе.