Кстати, сын Пелопса Атрей поступил точно так же со своими племянниками: он сварил их и угостил этим варевом своего брата (их отца) Фиеста. В греческом мифе о Пелопсе и Атрее прохождение через огонь и горшок представлено как напасть, бедствие, преступление, злой умысел Тантала и Атрея. Так изобразить дело мог только народ, который сам кремации не применял и не считал это нормой перехода от этой жизни через смерть к новой жизни, т. е. народ, который воспринял этот рассказ от другого народа.

Греки античного времени хоронили трупы в земле, но кремацию они еще хорошо помнили. Ведь этот обычай с начала XI по конец IX века до н. э. применялся в Греции и особенно процветал в Аттике, а в Ионии (в греческих колониях на юге малоазийского побережья), внедрившись позже, удерживался дольше — до VII века до н. э. включительно. Между тем эпизод умерщвления Пелопса изложен уже у Пиндара (У1-У века до н. э.), имя Пелопса известно Гомеру (УШ-УП века до н. э.). Гомер же знал кремацию и погребение в урне (именно так у него хоронят Патрокла, Гектора, Ахилла), и, стало быть, знали его слушатели и читатели — все греки. Значит, рассказ о происхождении и детстве Пелопса был получен греками раньше — тогда, когда они еще не применяли кремации, т. е. в микенское время.

А тогда было два района, откуда греки могли получить рассказ, связанный с практикой кремации: Среднее Подунавье и Малая Азия (хетты, Илион). У ахейцев были связи с обоими районами, но с Малой Азией — более интенсивные. Да и сам миф говорит все время о Малой Азии. Правда, он не называет хеттов, но это и естественно: к VI веку до н. э. со времени гибели Хеттской империи прошло уже шесть веков! Память о народе исчезла, но сама сбивчивость в указаниях народности Тантала — то ли лидиец, то ли пафлагонец, то ли фригиец — намекает на то, что все это подмены, что в исходном варианте был другой народ, впоследствии забытый.

10. Тантал, Мюрсил и Агамемнон (снова взгляд со стороны хеттов). И вот доказательства того, что это хетты. В именах Тантала и Мюртила англичанин X. Холл и француз Ж. Пуассон распознали имена хеттских царей Тудхалии и Мурсила (последнее имя у греков только в дорийском наречии — Мюртил, в эолийском — Мюр-сил). Скорее всего, это цари XIV века до н. э. — эпохи дружественных сношений ахейцев с хеттами — Тудха-лия III и его внук Мурсил II (Hall 1909; Poisson 1925). Через Пелопса ахейцы Атриды возвели свою родословную к древним царям мировой державы. Это обычный прием династического самоутверждения и самовозвеличения (так русские цари возводили себя к византийской династии через Мономаха).

Заметим, что Тудхалии III, союзнику ахейцев и тезке основателя хеттской династии, отведена роль родоначальника, а Мурсилу II, царю более позднему и менее авторитетному для ахейцев (он и впрямь перед ними почти заискивал), — более скромная роль возничего. Правда, необходимость перенесла его на колесницу Эномая (надо же было освободить место для невесты), но, вероятно, первоначально он сопровождал Пелопса на его колеснице из Малой Азии (иначе зачем было умирать первому вознице, Киллу, в Троаде или на Лесбосе и почему на колеснице Пелопса вообще не оказалось возницы по дороге через Эгейское море; кстати, и Эномай первоначально был царем Лесбоса—сохранилось такое известие). Место хетг-ского возничего вообще было важным для ахейских вождей и в большой мере определяло их статус, как явствует из забот и обид Пиямарадуса. Само переселение Пелопса смотрится заурядным для того времени: оно лишь повторяет высылку жены хеттского царя в Аххийяву и затем бегство туда же царя Арцавы и позже — Пиямарадуса.

Атриды хорошо обеспечили славой своего предка (или воображаемого предка) Пелопса: ему дали Тудха-лию II в отцы и Мурсила II в возницы. Видимо, это произошло уже в следующем, XIII веке, когда после знаменитой битвы при Кадеше между хеттами и египтянами и их «раздела мира» хеттское могущество в Азии укрепилось, а отношения с ахейцами резко обострились. Ахейцы, сами быстро набиравшие силу и располагавшие исходной базой за морем, продолжили натиск на восток.

Именно в это время, в условиях соперничества с хеттами, и были выстроены в Микенах Львиные ворота в подражание хеттским сооружениям (Малая Азия усеяна каменными львами хеттского времени). В это время и были заложены основы генеалогической легенды, возводившей ахейских царей к тем же предкам, от которых происходили новые хеттские цари. И действительно, имя Тантала есть на кносской табличке XIII века.

Этой легендой ахейские цари утверждали свое равенство с хеттскими — равенство, которое оспаривалось. От середины XIII века дошло глиняное письмо хеттско-го царя (возможно, Тудхалии IV) царю амореев. В письме перечислено несколько царей, которых хеттский царь («Солнце, царь Хатти») признает равными себе. Наряду с египетским, ассирийским и вавилонским царями там назван царь страны Аххийява. Но затем этого «брата» писец должен был старательно выскрести и затереть (так что едва удалось разобрать следы знаков): хеттский царь передумал. Ахеец не вправе претендовать на равенство. Еще в одном письме того же времени хеттский царь обращается к ахейскому властителю не как к царю, а как «господину страны Аххийява», хотя и именует его «братом».

Вот этому афронту и должна была противустать генеалогическая легенда. Образы давно умерших Тудхалии и Мурсила, ставшие Танталом и Мюрсилом, выполняли ту же функцию, что и две каменные львицы на микенских воротах.

Ссора и война с хеттами сказались на положении хетг-ских образов в легенде: Тантала постигла божья кара за его злодеяние, Мюртил тоже провинился и плохо кончил, нахальная Ниобея окаменела. Но влияние хеттов все еще сказывалось — даже в выборе кары. Возможно, танталовы муки отражают типичную хеттскую формулу жизни — ту, которую хетты употребляли, чтобы выразить наказание или прощение: «сначала хлеб будешь есть, воду потом будешь пить», «пусть он ест и пьет» (5 раз в завещании Хапусили I). Тантал лишен еды и питья.

Но вернемся к понижению статуса ахейского царя у хеттов. За этим можно видеть утрату Микенами верховенства в Греции в связи с возвышением других цет-ров (Пилос, Тиринф, Орхомен, Афины). Перекуванака становился просто ванакой — Агамемноном «Илиады». Агамемнон времени расцвета микенского владычества был иным.

Представьте, это не вполне фигуральное выражение! В том самом письме к «господину страны Аххийява» хеттский царь вспоминает, что некий договор был заключен с прадедом нынешнего ахейского царя, и звали этого прадеда... Акагамунас. Это имя давно связали с трудным для произношения греческим именем Агамемнон (Fries 1929: 145; Schachermeyr 1986: 277; Гиндин, Цымбурский 1996: 130). Если это так, то ахейский царь с таким именем действительно существовал и заключал какой-то договор с хеттами в XIV веке до н. э. — при Мурсиле II, то есть тогда же, когда в Малой Азии подвизался Этеокл. Это не совпадает с предполагаемым временем Троянской войны, но совпадает со временем микенского владычества в Греции.

А теперь задумаемся вот над чем (неожиданный поворот темы): что, если эпические Агамемнон и Менелай были так же похожи (или непохожи) на реальных царей Греции, как Тантал и Мюртил на Тудхалию I и Мурсила II? Ведь та же эпоха и те же творцы.

Эпизод третий: Троя и Азия