– Напрасно говоришь мне о смерти, я ее не боюсь! – заявил Ансгар, а у самого все похолодело внутри. – Ты не заставишь меня служить тебе! Можешь другим отводить глаза и насылать на них наваждение, а я тебе не верю. В твоей душе тьма! Ты предатель, клятвопреступник и убийца!

Усмешка исчезла с лица Хельги, голос его стал грубее:

– Будь осторожен в своих словах, юнец! Лучше тебе не знать мою другую сторону! – Сказав так, Хельги продолжил уже мягче: – Я знаю, что ты не боишься смерти. Своей. Но вряд ли бы ты хотел чужой смерти. Думаю, ты не хотел убивать того венда. Как там его? Богша? А теперь ты наверняка не хочешь, чтобы что-нибудь случилось с его сестрой.

Ансгар стиснул зубы. Такого он не ожидал. После всего, что случилось, между ним и Златой уже ничего не могло быть – этого бы ни за что не позволил Годин. Да и сама Злата, хоть Ансгар знал, что любит его, никогда не простила бы ему смерть Богши. Злата обратилась для него лишь мечтой – горькой и несбыточной, но от этого не перестала быть любимой и дорогой сердцу. Ансгар готов был отдать жизнь за нее, если потребуется, и, кажется, Хельги это прекрасно понимал. Он знал, куда метил. Ансгар молчал, но на его лице все и так было написано. Глядя на него, Хельги снова ухмыльнулся:

– Ты мне нравишься, ты славный малый, служи мне, и все будет хорошо. Все будет хорошо с тобой, с твоим братом, друзьями, с той девушкой и ее стариком-отцом, этим глупым Годином.

Ансгар на время потерял дар речи. Он попал в ловушку, из которой не знал выхода. Все, что ему оставалось, это склонить голову в знак согласия. Хельги удоволенно хмыкнул.

– Ну а теперь подойди ближе и слушай внимательно. – Ансгар послушно подошел. – Я позвал тебя не просто так, мне нужна твоя служба прямо сейчас. Вот твое первое задание. Ты, конечно, еще не знаешь. Вышан, Ратмир и Твердислав покинули Хольмград и увели свои хирды. В их руках Альдейгья. За ними могут последовать и другие вожди словен, а может, и вендов с финнами. Будет война. Теперь мне необходимо доставить одну важную весть в Изборск. – Хельги достал плотно смотанный и перевязанный вервием кусок бересты. – Это ты передашь Завиду, ярлу Изборска. С тобой пойдут все твои друзья, мне не нужно, чтобы они мелькали перед глазами Бальдра. Но это еще не все. Вместе с вами пойдет человек, вы проведете его до самого Изборска, точнее, это он вас проведет. Потом он уйдет. Подойди ко мне! – позвал Хельги.

Откуда-то из самого темного угла вышел человек, которого Ансгар до сих пор не замечал. Он был бледен, словно дис, и волосы его были бесцветными. Ансгар воскликнул от удивления – он узнал Мане.

* * *

Ночь была темная. Лишь изредка месяц пронзал своими острыми рогами густую черноту неба, освещая мягким серебристым светом верхушки деревьев, в которых гулял, завывая, колючий зимний ветер. Внизу, под шапкой леса, было темнее и тише. На небольшой полянке, прижавшись к стволам высоких сосен, утопая в снегу, стояла палатка. Внутри, едва умещаясь, прятались от леденящего холода десять человек. Это был отряд Ансгара.

Хольмгард остался далеко позади. Выйдя за городские ворота рано утром и ни разу не останавливаясь – ели прямо на ходу, – Ансгар и его друзья к тому моменту, как село солнце, прошли не меньше ста шестидесяти ордрагов. Все они с детства ходили на лыжах, так что для них в этом не было особого труда. Если бы зимний день не был так короток, могли бы пройти и больше. Но по темноте не решался идти даже их проводник.

Сейчас Мане лежал, укрывшись с головой своим плотным теплым плащом, и старательно делал вид, что спит, но остальные догадывались, что каждое их слово может быть услышано, и потому говорили еле слышным шепотом.

– Не понимаю, почему мы должны идти с ним, вместо того чтобы исполнить последнюю волю Оддгейра, – шипел Бильд, – сейчас у нас прекрасная возможность расквитаться с ним.

– Нет, нельзя, – строго ответил ему Ансгар. Они напряженно смотрели друг другу в глаза. Ансгар и раньше угадывал что-то вроде зависти к своим успехам со стороны Бильда. Бильд был старше и считал себя опытнее. Делиться своим искусством с младшим товарищем было одно, но подчиняться ему, ходить в его десятке – это совсем другое. Хельги поставил Ансгара во главе отряда, и уязвленное самолюбие Бильда не давало ему покоя. И теперь, не отводя глаз, он промолвил:

– Можно!

– Послушай, брат, – вмешался Агнар, – а так ли нам нужен этот белоголовый? Может, дойдем до Изборска и без него?

– Точно! – тут же согласились близнецы. – Что мы, заблудимся что ли? Не дети, дойдем как-нибудь. А этого порешим.

– Как-то нечестно это, – пробубнил Оддвар, – он с нами идет, доверился нам. А мы его всем скопом…

– Зачем всем скопом? – перебил Брунольв. – Пусть, как Оддгейр, бьется с каждым по очереди.

– Никто ни с кем не будет биться, он идет с нами, и хватит об этом, – начинал уже сердиться Ансгар.

– Не тебе решать! – прямо заявил Бильд.

– Ансгар прав! – пришел другу на выручку Ульвар. – Нам нужен проводник, иначе мы долго можем искать этот Изборск, а припасов у нас мало, и погода скверная. Будем шататься по лесам и издохнем от голода и холода раньше, чем доберемся до места.

– Я согласен с Ансгаром и Ульваром, – сказал Ивар, – мы в чужом краю, путей не знаем, а дойти нам надо быстро, ведь, как я понял, мы должны доставить ярлу Изборска послание от Хельги.

– И не только послание, – добавил Ансгар, – Хельги непременно хотел, чтобы Мане дошел до Изборска. Вы все так желали служить великому ярлу, и вот он дал нам задание. Почему же теперь вы вздумали идти наперекор его воле?

Эти слова образумили многих. Брунольв, Агнар, Раудкар и Лодинн согласно закивали головами. Но Бильд остался непреклонен:

– Все равно белоголовый умрет, – сказал он громко, не таясь, и, отвернувшись, накрылся плащом. Вслед за ним улеглись и остальные.

Поднялись еще затемно. Пока собирались, Мане как бы между делом подошел к Ансгару и прошептал:

– Спасибо!

– Не благодари, я не о тебе беспокоюсь, – ответил Ансгар, а перед глазами у него стоял образ Златы.

– Я знаю, – просто сказал Мане, – не беспокойся, с ней ничего не случится.

Ансгар пристально посмотрел на белоголового. Его красные глаза смотрели не мигая, и снова повеяло чем-то запредельным, от чего становилось не по себе. Но в то же время Ансгар знал, что может верить Мане, и чувство благодарности родилось в его душе. Захотелось поговорить, но он понимал, что друзьям такие разговоры не понравятся, ведь над ними тяготела последняя воля Оддгейра.

– Пора идти, – сказал Ансгар, чтобы хоть что-то сказать.

– Да, пора. Путь неблизок, а нам надо спешить.

Вышли с первыми проблесками зари. Впереди шел Мане, за ним Оддвар. После Ётунсона оставалась глубокая широкая лыжня, по которой для остальных идти было одно удовольствие. Ансгар шел последним – как настоящий вожак волчьей стаи. Он шел и думал. Мысли полностью поглотили его сознание, никак не мешая продвигаться вперед. Ансгар думал и никак не мог понять, что происходит с его жизнью. Почти год минул с того дня, как был убит его отец, и все пошло кувырком. Он покинул родной край, сражался, убивал, любил. Его называли Длинный Меч и Спаситель, его проклинали и грозили ему смертью. Он служил старому конунгу, а теперь служит новому. Не конунгу, поправил сам себя Ансгар, великому ярлу, но что это меняет? Ему бы вернуться в Нордланд, исполнить свой долг перед отцом, но вместо этого он бродит по лесам чужой для него страны, ищет какой-то Изборск. Зачем? Зачем??? Ради Златы, отвечал себе Ансгар. Ради Златы, которая никогда не будет с ним. Кровь Богши, его друга и названого брата, разделила их навеки. Ансгар коснулся рукой щеки и нащупал полосу шрама.